Первые быстрые заражённые достигли первой машины колонны, бронированной, как я думаю, скании. Весь борт той украсился, для нас на дисплеях, короткими, энергичными фонтанчиками огня, ведущимся располагающимися внутри бойцами. Её пулемёт работал с дистанционным управлением и стрелял вдаль, а не по бегунам приближающимся к скании. «Значит работает на караван», – логичный вывод. – «Или там что-то более существенное по опасности, чем первая волна!». И в ощущении, что-то отдалённо подтверждающее, как «фырканье кота».
Первые бегуны достигли и нашего вездехода. Из общей картины вокруг нас выхватил только, что один дёргаясь висит на КАМАЗе, штырь пробил ему живот, «видимо был в прыжке», – быстрая оценка увиденного, но не до них.
– Мила, Елена, займите место у бойниц по левому борту. Спокойно выцеливаете голову и уничтожаете. Пока это тренировка. Тратите по одному патрону на голову.
Смотрю, пересели. Мила вперёд, Елена с автоматом за ней, пиктограммы на стене машины мигали, им осталось их нажать для открытия бойниц и начать отстрел. Сделали!
Странно. На нас реагировали слабо. Камаз был уже плотно окружён скачущими вокруг него заражёнными, посмотрел на «Контейнер», тот катил, как мол, отходящий от морского берега, рассекает набегающую волну, так он спокойно рассекал стаю заражённых.
Появились серьёзные, полностью покрытые костяными пластинами заражённые. Один из таких запрыгнул на крышу КАМАЗа и своротил пушку. «Не заметил, а стреляла ли она? Но это потом, в записи», – отрешённость сохранялась. В ней отслеживал одиночные выстрелы Елены и Милы, – «Молодцы!» – тёплое чувство согрело мою душу, это тоже отметил, надо подумать, с чего это? Следил за состоянием команды по телеметрии: Артериальное Давление (АД), Пульс, Негэнтропия (это что-то вроде алертности, эмоционально-волевого настроя и текущий физиологический модус организма), две отдельные шкалы в зелёном, но что значит пиктограмма каждой – не понятно. Дрон выдаёт, а бортовой искусственный интеллект распределяет по бойцам нанесённый урон, пока лидирует Елена, у неё уже под сорок шесть поражённых заражённых, а у Милы двадцать восемь.
Появились мощные, превосходящие по росту и панцирному покрытию заражённые, наблюдаю двоих. Они были неуязвимы для пулемётов скании и мерседеса впереди нас идущих машин. И тем повезло, потому что оба нацелились на «Контейнер».
А вот потом я …, и тут же.
– Док, – пришло по связи в шлем от Милы, – мой страх по максимуму и опасность на максимуме на двенадцать.
– Принято. – Стараясь чтобы мой голос был спокоен, ответил ей.
– Он чувствуется таким же чёрным, как те ночные нарушители периметра в посёлке. – Доложила Алиса.
Хорошо, что разговоры через тактический шлем распространяются только между его носителями. То есть в моей команде.
– Елена, Мила в него не стрелять. Наблюдайте и готовьтесь. Вообще больше не стрелять.
На настенных дисплеях происходящее могли наблюдать и Маргарита с Мариам.
Это была элита. Хотя и передвигалась неторопливо, так казалось, она быстро преодолевала расстояние, только одним движением лапы пропахала борт скании, и вот она уже у мерседеса и наносит удар другой лапы по висящему на штыре извивающемуся заражённому сплющивает того о борт машины, а потом её когти разделывают борт, как канцелярский нож бумагу. Бронированный КАМАЗ элита пихнула задней лапой, и этого было достаточно, чтобы тот, как игрушечный оторвался от земли, вначале пролетел метров десять, ударившись о задний борт мерседеса, а потом перевернулся и упал на бок.
