На следующее утро все произошедшее вчера казалось мне сном. Уже ли взаправду я могла вот так прийти к самому Дэвиду Редфорду и предложить ему для постановки свои эскизы костюмов, в то время, как они у него уже готовы? И тем не менее, это было так. Около одиннадцати часов пришёл посыльный с запиской от Редфорда, где тот уведомлял меня о времени, когда мне нужно приехать снять мерки. Убедившись таким образом, что все это не сон, и Редфорд по-прежнему готов рискнуть, воплотив мои идеи в жизнь, я стала собираться в театр. Признаться, с утра меня ещё тревожила мысль, что, возможно, ознакомившись внимательнее с моими эскизами и взвесив все риски, Редфорд откажется от затеи с новыми костюмами. Но мои тревоги оказались напрасны.
При встрече с мистером Редфордом я убедилась, что он открыт к предложениям и, что ещё удивительнее, его труппа тоже. Но перед тем, как встретиться с остальными артистами, Редфорд переговорил со мной наедине.
– Я кое-что поменял в эскизах, – предупредил он, протягивая мне альбом. Я была несколько удивлена и растеряна, так как не ожидала, что он будет вносить правки. Раскрыв альбом, я заметила, что он весь в карандашных пометках, кое-что перечеркнуто и предложен другой вариант. Чтобы рассмотреть и вникнуть во все детали, мне понадобилось не менее получаса. Я села на диван и погрузилась в изучение комментариев Редфорда, в то время как он молча наблюдал за мной со стороны.
Главное, на чем он настаивал в своих заметках и предлагал даже эскиз – это его финальный костюм, брюки которого, на его взгляд, должны быть выполнены из новой джинсовой ткани, выкрашенной в чёрной цвет, и непременно рваные по всей длине, включая неровные края штанин. Вместо рубашки с манжетами Редфорд предлагал блузу с v-образным вырезом и укорочёнными на треть рукавами. Что же касается грима, то волосы он хотел сделать с пепельными прядями, торчащими в разные стороны, благодаря объемной укладке. Под глазами предлагал положить тёмные тени, подвести верхнее веко, а губы накрасить черным, как у Пьеро. В моем же варианте лицо было мертвенно-бледным с серыми тенями, без ярких красок.
Остальные костюмы не претерпели значительных изменений.
– По поводу грима я сомневаюсь, – честно призналась я. – Остальное мне нравится. Джинсовую ткань постараюсь найти.
– А что вам не нравится в гриме? – поинтересовался Редфорд. – Он как раз соответствует этим костюмам.
– Герой подавлен, он умирает. Скульптор не злой гений…
– Как раз напротив! – оживлённо подхватил Редфорд. – Для примы он стал злым гением! Во втором акте он безумен.
– Тогда, быть может, стоит взять ваш вариант на второй акт, но финал оставить с моим гримом? А то не понятно, что он умирает, если такой яркий образ…
– Согласен, – Редфорд улыбнулся. – Мне нравится ход ваших мыслей и ваши идеи. Думаю, мы сработаемся. Остальное все устраивает?
– Да, там несущественные изменения, – ответила я, польщенная его словами.
– Что ж, мистер Линн предоставил мне полную свободу и не возражает против смены костюмов, благо персонажей в пьесе немного. Так что мы можем ознакомить труппу с нашими идеями. Я говорю «нашими», вы не против? Там есть и мой вклад.
– Да, конечно, – с улыбкой согласилась я. Мы прошли в женскую гримерную, где нас ждали остальные участники спектакля.
Редфорд фактически поставил участниц перед фактом смены костюмов, но, как видно, они были предупреждены.
