Мир мечты. Сборник стихов авторов литературного портала Изба-Читальня - страница 6



Уже который год со мной не говорит.
Её разубеждать – бессмысленно и скучно.
Как говорил в стихах мой незабвенный враг?
«Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай…»? Ну, что ж: да будет так!

2.8. Имам

Воздух густ и горяч, словно плавят в котлах карамель.
Громко бьется в стекло залетевший откуда-то шмель.
Он натужно жужжит. И следит за борьбою шмеля
Пара серых, как пепел, измученных глаз Шамиля.
«…Летний зной – а такого не помнят в Калуге сто лет —
Даже ночью вонзается в горло, как острый стилет,
И, с рассветом, бросает сознание в черный провал —
В полусон-полуявь:…отступление… бой… перевал…
Горстка верных мюридов… измена наибов… огни… —
Имамат, как старик, доживает последние дни…
– Разбудите меня!.. Пусть закончится этот кошмар!..
Этот сон!.. – Но черна от холодного пота кошма,
На которой имаму гораздо пристойнее спать,
Чем на мягкой перине, ложась, как неверный, в кровать.
– Просыпайся, имам!.. Эти черные мысли гони!.. —
Но и утром – в глазах – окруженный врагами Гуниб,
И сидящий на камне насмешливый русский сардар…
Я – как шмель – в западне, нанести не способный удар…
Я сдаюсь… я унижен… мне стыдно своей седины!..
Враг мой рад окончанию тридцатилетней войны.
Он берет мою саблю… командует: «На караул!»… —
И мюриды – с оружием! – могут покинуть аул.
Может, эту «почетную» сдачу вменят мне в вину,
И потомки мюридов за «трусость» меня проклянут —
Только не было в сердце имама такого греха:
Не всегда идентичны слова «газават» и «джихад».
Это просто – погибнуть шахидом, в смертельном огне.
Быть политиком – мудрым и хитрым – гораздо трудней.
Христианство с исламом нельзя до конца примирить.
Я – как прежде – суровый имам, я – как прежде – мюрид.
Я спасал свой народ! Я хотел сохранить имамат!
Был мой сын аманатом, теперь я и сам – аманат.
Десять лет я вдали от прохладных кавказских вершин…
Белый царь не дает разрешения хадж совершить…
– Поднимайся, имам!.. Ты – старик… твои дни сочтены…
Мусульманин не должен рассказывать черные сны!
Мусульманину должно с рассветом вставать на намаз!..».
Не кричит муэдзин… нет мечети… Калуга нема…
Бьется шмель о стекло… и следит за борьбою шмеля
Пара серых, как пепел, измученных глаз Шамиля.

2.9. Слушай тишину!.

Моим аргентинским друзьям и коллегам – Веронике Санчес и Раулю Косме Эстевесу, убитым, в числе других противников режима Рейнальдо Биньоне, в мае 1979 года на поле поло-клуба "Коронел Суаррес".

Полночь. Поле для игры в поло.
Лёжа навзничь, разбросав руки,
Ты вдыхаешь тишину, Косме.
Воздух – горькая полынь с перцем.
Не бывает тишина «полной» —
Тишина всегда полна звуков:
Даже если попадешь в космос —
Будешь слышать гулкий стук сердца.
Принесет, прошелестев, ветер
Запах скошенной травы прелой,
Да в конюшне, что в густой роще,
Беспокойная заржет лошадь.
Прошуршит в траве змея где-то,
Заведет сверчок свои трели… —
Тишина звенит в ушах громче,
Чем ревущая толпой площадь.
В черном небе – над тобой, Косме —
Безмятежность и покой… трезвость.
Волопас повел гулять свору,
Добродушных звездных псов гончих.
Вероника расплела косы,
Чтобы волосы опять срезать:
Птолемей вернется к ней… скоро…
Это твой последний день кончен.
Здесь – внизу – травили вас псами
После сыгранного днем матча.
Сняв мундиры – веселы, ражи —
Для потехи, натянув стринги,
Добивали тех, кто жив, сами
Перепившиеся, в хлам, «мачо»,
И насиловали жен ваших,
И машинкой для овец стригли.
Ах, как весело скакать голым,
По живым мячам лупя клюшкой!