Последние слова сделали для меня ясным отношение Грача ко всей ситуации. Кем бы ни были эти мунты, он их ненавидел. И из-за этого их начала бояться я. Мне было очень страшно спрашивать.
– Стандартные боевые единицы. Грач, а что именно они из нас делают?
– Послушных мутантов. Киборгов… Я против такого.
– Я тоже… Но ведь всё не может быть так плохо. Ты понял, я поняла, кто-то другой тоже узнал. Так вся планета восстанет.
– Нет, – безрадостно улыбнулся он. – Посмотри, что происходит. Раньше люди держались друг друга и были заодно. А теперь нас учат жить по одиночке и ни во что значимое не верить. Они выпускают вирусы, чтобы мы привыкали к самоизоляции. Они создают мораль, разлагающую нравственные устои. Может, это смешно звучит именно из моих уст, но это так. Сейчас норма встретиться, заняться сексом и разбежаться. А, чтобы получше закрепить новые устои, вводятся законы, разрушающие семью как ячейку общества. И при этом вовсю звучит пропаганда, какое зло аборт. Вскоре женщины будут обязательно рожать, так как именно так положено ответственному гражданину. Но по рождении они без сомнений примутся писать на ребёнка отказ. А что потом с этими детьми будет? Те, кто может менять статистику, смело отправит мунтам нужное количество людей. И планете ведь легче. У нас, как никак, ресурсы не безграничны.
Жёсткость его голоса произвела на меня впечатление. Он верил в то, что говорил, а потому я с сочувствием посмотрела Грачу прямо в глаза. Мне было понятно, что он не лжёт. Этот мужчина говорил истинную правду или то, что считал правдой. Для обмана в нём было слишком эмоций. Причём таких, когда без раздумий хочется встать рядом, беря ружьё на плечо.
… Я и взяла, образно говоря.
– А я чем? Чем я могу тебе помочь?
– Ты? – очнулся от своих мыслей он и удивился.
– Да, я. Ты же не просто так мне такое рассказываешь.
– Верно, не просто так, – грустно приподнял уголки губ Грач. – У нас вообще-то жёсткая конспирация. И если кого-то не завербовать, то по-хорошему его надо устранить. Мне даже распечатали файл на тебя, чтобы я осознанно решил, что с тобой делать.
Он вытащил из-за пазухи два криво сложенных листа, скреплённых степлером. Видимо, мои данные распечатали ему в спешке, буквально-таки на ходу. И на тот момент меня даже не затронуло, откуда у кого-то может быть какая-то информация обо мне. Я испугалась другого.
Прочитал? Узнал?
Ему уже всё известно?!
– Не смотри на меня такими глазами, – попросил Грач. – У нас не средневековье, чтобы не подозревать, как оно на белом свете бывает. Грустно и жестоко. Но ты, Насть, не бойся. Я уже всё решил. Мне этого читать вовсе не надо, – он потряс компроматом на меня. И пока он им тряс, я следила за бумагами так же, как котята порой смотрят на бантик на ниточке. – Я людей и так насквозь вижу, и потому знаю, что ты хороший человек. Прекрасная храбрая девушка, которой обычной жизнью жить надо. То, что на самом деле творится вокруг, не для тебя.
Грач выжидательно уставился на меня.
– Чего молчишь?
– А? Просто… Просто мне, – замялась я.
– Не трясись ты так. Не надо меня бояться, – он снова взял меня за кончики пальцев. – У нас получится схитрить немного. Прямо сейчас, конечно, мне тебя отпустить никто не даст…
Мои переживания пополнились ещё одним обстоятельством. Что значит «отпустить никто не даст»?! Мамочки! Да меня мама самой первой убьёт, если я до вечера не явлюсь домой! Я же должна… Нет, ОБЯЗАНА быть дома!
