Однако через несколько лет прошел слух, что в близлежащих от места кораблекрушения лесах появилось таинственное племя Дриад – беспощадных рыжеволосых воительниц, – состоящее исключительно из женщин.
В памяти вновь возник вчерашний день:
– Ладно, Рагнар, слушай. Кроме нескольких племен краснокожих, обитающих на границе с Дивнолесьем, о Дриадах никто ничего не знает. Потому что остаться в живых после встречи с ними мало кому удается. Охотники тех племен стали часто бесследно пропадать в лесах, а те, кто возвращается, молчат, как рыбы, – трактирщик усмехнулся.
– Какой воин будет трепаться о том, что его бабы в плен взяли и отымели? В общем, если хочешь найти Дриад, у тебя два пути. Или выходи на краснокожих и расспрашивай жертв изнасилования, которым удалось от них сбежать, или отыщи Друидов – они все ведают о том, что творится в Дивнолесье. Но только мало их осталось, да и в наших краях о них тебе никто не подскажет, тут я не смогу помочь. Да и никто не сможет, друида в Дивнолесье отыскать невозможно, пока он сам того не пожелает.
А вот насчет краснокожих можно подумать. Одному к ним соваться опасно, они между собой грызутся, а уж с чужаками и вовсе не церемонятся. Но у нас в окрестных лесах завелись партизаны – повстанцы значит, а у них с кочевниками связь налажена, краснокожие их уважают за то, что они клинков истребляют.
– Так ведь клинки же выходцы из краснокожих племен?
– Так-то оно так, да они для них вроде ренегатов. Для краснокожего чести нет – на службу идти. Чтобы добрый охотник в услужение пошел, это надо, чтоб в лесу медведь от голода сдох, да и все зверье с ним в придачу. Вот поэтому отщепенцев, которые узкоглазым за деньги служат, они не любят.
А повстанцы дружбой с краснокожими дорожат, так как к ним опальных и беглых переправляют, да и сами у них время от времени отсиживаются, когда им клинки хвост прищемят. С Танаиса, как известно, выдачи нет!
Вот что мы сделаем. Сегодня вечером ко мне в кабак должен заглянуть один тип. Поговаривают, что он связной у повстанцев. Я с ним не общаюсь, но и делам его не препятствую. Публика у меня непростая собирается, сам понимаешь, кто дело ищет, кому схорониться надо, так что он тут персона нужная. Так вот, когда он появится, я дам тебе знать и на него укажу, а как ты на него впечатление производить будешь – это уже твое дело.
Дальше вспоминались звуки: смачный хруст под сапогом, крик, переходящий в поросячий визг, вопли пьяного купца и голос нынешнего проводника: «Что стоишь? Быстро за мной, пока гвардейцы не набежали».
Повязку сняли только в пещере, тускло освещенной огнями факелов. Перед рыжебородым стоял высокий худощавый человек, сильно смахивающий на полуэльфа. Даже в столь неподходящем месте его суровое лицо и осанка сохраняли свою аристократичность. Рядом стоял проводник – вчерашний гость трактирщика. Судя по всему, где-то неподалеку был лагерь партизан.
– Ты опять к нам привел неизвестно кого? – спокойным голосом обратился к проводнику полуэльф.
– Ну, так а что мне было делать? Оставить его на растерзание гвардейцам?
Повстанец смерил взглядом медведеподобного гостя.
– Значит, ты и есть тот молодец, что отдавил клинку яйца? – полувопросительно-полуутвердительно сказал худощавый.
Рагнар молча кивнул.
– Да, устроил ты переполох. Чтоб клинки из дальних дозоров не возвращались – такое случается часто, а вот чтобы их в центре столицы калечили – это нечто новое.
