- Можешь высадить меня за углом.
- Я сам предложил, поэтому довезу до дома. – Родион мельком смотрит на меня. Его губы упрямо поджаты. – Или ты не домой собралась?
- Домой, - киваю, затем называю адрес, после чего добавляю: – И всё же не нужно…
Парень возмущённо раздувает ноздри, жёстче сжимая руль, затем вбивает адрес в навигатор.
- Маршрут построен, - выдаёт женский компьютерный голос.
На дисплее появляется стрелочка с указателем направления движения, но мы не обращаем на неё внимания, приготовившись к очередной баталии.
- С тобой невозможно вести себя по-джентельменски.
- Так я и не леди.
Родион шумно выдыхает.
- Я знаю. Леди не гоняют на мотоцикле за деньги и за ними не охотятся проигравшие верзилы.
Намёк на улыбку растягивает уголки его губ. Касаюсь своих глаз, не веря им. Дёргаю плечами.
- У них есть право злиться.
- Ты не рада победе, - интонация парня не вопросительная. Он утверждал.
- Никто бы не радовался.
- Не-а, - усмехается Родион, - только ты.
Я моментально нахохлилась.
- Не говори так, словно знаешь меня.
- Но я знаю. – Самоуверенность граничит с высокомерием. – Не хотелось бы, но знаю.
Закатываю глаза, фыркнув, затем бросаю вызов:
- И что ты знаешь?
- Ты азартная. – Мои брови тянутся вверх, как бы спрашивая: серьезно? – Ты любишь ввязываться в спор и всегда стараешься его выиграть. Но я ни разу не видел, чтобы ты мухлевала. Даже на экзаменах не списываешь. – Хмыкаю. – Всегда рассчитываешь на свои силы и топишь за правду и справедливость. Поэтому вполне логично, что тебя не радует победа, добытая обходным путём.
Хлопаю ресницами, действительно удивившись.
- И откуда ты это знаешь?
- Я не дурак, - общеизвестный факт. – Мы ведь даже в одной камере сидели, не забыла?
Я рассмеялась, поймав себя на том, что делаю это впервые рядом с Волчеком. Обычно в разговоре с ним мне хочется размозжить его череп о ближайшую стену, но не сейчас.
Я вспоминаю ночь, проведённую в камере благодаря Лётчику. Чёрт бы побрал его и его наркоманские выкрутасы. Хотя он уже год как в завязке. С Ростоманом вроде больше не видится. Скиф об этом позаботился.
Но в последнее время Макс изменился. Его что-то тревожит, и мы с ребятами пока не понимаем, что не так. Каждый день вглядываемся в его хмурую мину, пытаясь разглядеть признаки того, что его снова затягивает зловонная топь.
После вечера, о котором я никогда не хочу больше вспоминать, несколько месяцев я даже смотреть на Волчека не могла. Наша ругань сошла на нет, превратившись в безжизненную пустыню.
И только в ночь, когда Лётчик возомнил себя птицей, в камере возобновилась наша словесная война. Кроме постоянных пререканий заняться было нечем. Мы едва не свели Яра с ума. Максу же было фиолетово. Он до утра валялся в отключке.
- Разве такое забудешь? – Отворачиваюсь к окну, устраиваясь удобнее, пока машина легко движется по хорошо освещённой дороге. – Первое знакомство с КПЗ.
- Первое? - Странный звук привлекает моё внимание. Я быстро поворачиваю голову. Родион подавился, и сейчас активно пытается не кашлять. Получается не очень. Я поджимаю губы, чтобы не показать свою радость. Парень прокашлялся и выдал охрипшим голосом: - Почему я не удивлён?
- Ещё как удивлён, - парирую я, щелкая пальцами.
Волчек упрямо сжимает губы, он ни за что не признается.
- Так, - прочищает горло, - за что тебя ещё арестовывали?
- Кроме попытки спасения обкуренного друга?
