– Поймите, если человек наркоман – он всё равно найдёт дозу. Именно поэтому и совершаются преступления, и вы его не вылечите, если он сам не захочет. Ну посудите сами – к примеру, я хочу принимать наркотик. У меня нет семьи и детей. Почему я не могу это делать? Это моё тело, мой выбор, моё право делать со своим организмом всё, что захочется в случае, если это не принесёт вреда окружающим. Ну хочется кому-то убиваться героином? Ну почему бы и нет? Неужели Вы думаете, что человек с болезненной тягой к саморазрушению, может быть полезен обществу? Что он может быть безопасен? А ведь таким людям доверяют управлять транспортными средствами, доверяют носить и применять оружие, проводить операции.
Если мы дадим ему нормальный доступ к наркотику – он не будет совершать преступлений, чтобы его достать. И мы его изолируем в отдельном районе, где есть вся инфраструктура, рабочие места и клиники, тем самым обезопасив здоровое общество.
– Клиники? Т.е. лечить вы их всё же собираетесь?
– Тех, кто добровольно об этом попросит – конечно, это же основное из прав граждан – право на бесплатную медицинскую помощь.
– Но Вам не кажется, что лечить их надо вне «бедных районов», ведь если вокруг будет оставаться свободный доступ к наркотикам, то случится рецидив.
– А разве сейчас в нашем городе нет свободного доступа к наркотикам? Разве нет специализированных сайтов, где вы можете заказать дозу? Разве нет ночных клубов, где эти дозы продают?
Если человек сам осознал, что хочет избавиться от зависимости, то он выдержит этот соблазн. Какая разница – свободный легальный доступ или свободный нелегальный, как я уже говорил, свинья грязь везде найдёт. И потом, если человек избавился от зависимости, прошёл курс реабилитации – он вправе вернуться обратно в город, покинув «бедный район».
Дэвид забыл, что он сюда пришёл с приятелем и должен его дождаться, чтобы потом самому сходить за едой, он забыл, что хочет есть, забыл, что у него ещё целая пара впереди, он просто встал и пошёл к себе в комнату – в его голове возникло внезапно решение мучавшего его вопроса – как ему опять попасть в осознанное сновидение?
Дэвид стоял в очереди на посадку на железнодорожной станции. Впереди его ждал досмотр с полной проверкой багажа и одежды, а также контрабанды внутри кишечника или желудка. При нём находился необходимый комплект документов от вуза и справки от медкомиссии. Всё это давало ему право попасть внутрь бедных районов. Естественно, никто, кроме него самого, не знал, зачем он едет туда на самом деле. Все думали, что он едет на пару недель собрать материал для своей дипломной работы. Если честно, Дэвид и сам не понимал, как именно он будет проворачивать задуманное – насколько бы легальный доступ к наркотикам не был в бедных кварталах, ему нет 21 года, и ему никто наркотики не продаст, кроме того, он понятия не имел, есть ли специальный наркотик для попадания в ОС. В интернете, конечно, есть целый перечень специальных веществ, но он не доверял ничему, что написано в интернете, или в книгах, или сказано кем бы то ни было. Все вокруг называли это подростковым максимализмом. А Дэвид считал, что это просто здравое отношение к жизни – критичность восприятия.
После долгой и весьма неприятной процедуры переворачивания с ног на голову всего содержимого его багажа, процедуры рентгена и осмотра собаками его пропустили в следующий кабинет, где долго и тщательно проверялись разрешающие документы, паспорт и т.д. Наконец, после всех этих мучений, Дэвид оказался на платформе. Именно в этот момент он почувствовал, что он, словно лист, оторванный от дерева, падает в серую дождливую неизвестность осени, судорожно хватаясь за воздух. Дэвид невольно поёжился, хотя одет он был тепло.
