Зорин вздохнул, вышел в коридор, сам того не осознавая, добрёл до комнаты Вали. Как там мама говорила: перемены в жизни – это нормально? Только, чтобы эти перемены не разрушили самое главное, что имела семья Зориных. А что же у них было самым главным? Любовь и понимание… А ещё – мир, мир в доме.
Валя спала, подсунув под щёку кулачок, русые волосы были раскиданы по подушке, в комнате горела ночная лампа, Виктория оставляла её на ночь. Девочка повернулась, свет от лампы упал на её лицо. Зорин наклонился над Валей и почему-то только сейчас заметил, что у девочки возле левой мочки уха близко расположились друг к другу две близняшки-родинки, очень похожие были у его матери – Виолетты Григорьевны. Да ну, наваждение какое-то или просто совпадения. Он отправился спать.
Вадим вышел из университета, вовсю хлестал дождь, но зонт доставать так не хотелось. Он накинул капюшон куртки и побежал к машине. Не успел открыть дверцу и сесть, как заметил возле переднего колеса что-то тощее и грязно-рыжее. Существо сидело, сжавшись в комок, не двигалось. Вадим подошёл ближе, наклонился. Кот открыл один глаз, потому что другой был залеплен гноем, и хрипло, едва слышно мяукнул. Это был не крик о помощи, а просто жалоба. На дождь, холод, на жизнь. На её, может, последние часы.
– И что мне с тобой делать, бедолага? – спросил Зорин у кота. Тот опять открыл видящий глаз, но мяукать уже не стал – не было сил. – Давай-ка для начала поедем в клинику к Сёме, он у нас хороший ветеринар, сколько раз спасал Мусю, – Вадим стал искать в машине тряпку, чтобы в неё завернуть кота, всё-таки животное было слишком грязным и мокрым. – Правда, она ушла, как говорят, на радугу, но, – он посмотрел на кота, – по старости. Это неизбежно, хотя и печально. А вот тебя спасти есть шанс? Или уже нет? – опять наклонился к коту. Судя по движению тощих боков, тот ещё дышал. Вадим обернул кота тряпкой и осторожно перенёс в машину. Рыжий не сопротивлялся.
Хотя в клинике проявил свой характер – зашипел на медсестру, правда, из последних сил, когда она держала его для осмотра. Грозно одним глазом смотрел на врача, который вынес вердикт: жить будет, только надо откормить, потому что животное сильно отощало, вылечить глаз, сделать все необходимые прививки, насчёт кастрации – так котик раньше прошёл эту процедуру. Из чего Зорин сделал вывод: рыжий был домашним котом, но по какой-то причине оказался на улице. После всех процедур коту дали немного еды, на которую он набросился с жадным рычанием. Он ел и оборачивался на тех, кто был рядом, всё ещё не веря в своё спасение. Гладить себя не дал никому, шипел с удвоенной силой. И всё косился на пустую миску. А когда Вадим открыл дверь, вопросительно посмотрел на кота, тот на тощих ногах, покачиваясь, но, не раздумывая, последовал за ним. Тихо сидел всю дорогу на полу автомобиля.
– Вадик, это ты? – крикнула Виктория, услышав открывающуюся в коридоре дверь. – Я отправила тебе сообщение, ты купил молока?
– Купил, – ответил Вадим, впуская в квартиру кота. Тот вошёл, озираясь и дрожа – то ли от озноба, его недавно вымыли, хотя и посушили, то ли от страха нахождения в чужом помещении. – Заходи, брат, не стесняйся, – подбодрил его хозяин дома.
– С кем ты разговариваешь? – любопытная Виктория сунула нос в коридор. – Это ещё что такое? Фу, какой страшный.
– Не что такое, а кто такой. И вовсе он не страшный, – возразил Вадим, в душе довольный произведённым эффектом.
