Виктория как раз направлялась на кухню. Услышав громкий шлепок, она на секунду остановилась, в следующий момент прищурила один глаз, ожидая услышать рёв дочери, но рёва не последовало. Ещё хуже. Хотя, что могло быть хуже, когда дочь барахталась на середине кухни в большой луже, представляющей собой некую жёлтую кашу. Вокруг стола и стульев была рассыпана мука, а возле плиты валялась пустая бутылка оливкового масла. Завидев маму, Василиса попыталась подняться, но увязла в каше ещё больше. Плакать она по-прежнему не планировала, хотя и огорчилась. Однако на этом огорчения не закончились.
Пока мама мыла её под душем, нисколько не ругая за случившееся, Василиса решила, что вполне можно поозорничать. Она нацелилась схватить заколку на волосах мамы, но промахнулась и схватила дужку её очков, которые не удержались ни на лице хозяйки, ни в руках самой Василисы и, перепрыгнув через бортик ванной, оказались на полу. Где одна линза, цокнув, выскочила из оправы, не разбилась, но выскочила.
– Воть тяк, – сказала своё любимое Василиса. В данном случае это означало почти извинение, но виновата она была лишь отчасти. Просто ей сегодня ни в чём не везло. А вот в том, что мама сама куда-то спрятала свой телефон, вины Василисы точно не было. Или была? Кто из них последним смотрел мультфильмы? Может, даже и мама, но разве она признается? Телефон, конечно, нашёлся – позже, и мама по нему говорила с Валей.
Василиса вздохнула, посмотрела на отца. Он сдвинул брови.
– За то, что ты натворила днём, вечер проведёшь без мультиков и без Вали, она не придёт к тебе играть, понятно? – строго сказал Вадим. Через полчаса он тихонько заглянул в детскую: Васька сидела на полу в окружении большой мягкой свинки – её подарила Надя, длинноухого зайца, которого купил Вадим только потому, что заяц ему самому очень понравился, и того самого старого медвежонка из Беляниново. Когда Вадим привёз эту игрушку, Валя так обрадовалась, что тут же прижала её к себе и стала целовать. Получить от неё разрешение хотя бы на небольшую реставрацию удалось не сразу, но как только игрушка обновлённой появилась в доме, Василиска тут же присвоила мишку себе. Виктория попыталась объяснить младшей дочери, что медвежонок принадлежит Вале, но Васька топала ногой и кричала «моё!», а потом даже собралась заплакать, на что Валентина, сказав, что Буба, конечно же, принадлежит ей – обняла малышку. Теперь в окружении этой пушисто-мягкой компании и сидела Василиска, судя по тону, которым она разговаривала с ними, откровенно жаловалась – на родителей, на судьбу в целом. Вадим оставил дверь открытой, чтобы время от времени видеть, чем занята дочь, направился в гостиную и сел за ноутбук.
На ночь Виктория всё-таки сама уложила Ваську спать, та всё время заглядывала матери в глаза – не сердится ли ещё. Валя от пережитого за день уснула первой, Вадим всё ещё сидел за ноутбуком.
– А ты знаешь, что у тебя на затылке крохотная проплешинка? – Виктория подошла сзади, обняла мужа за плечи, улыбнулась.
– Что?! – Зорин стал ощупывать свой затылок. Вообще, в семье Зориных и Фертовских с годами мужчины не лысели, седели – да, но волос не теряли. Даже отец Николя – самый старший на сегодняшний день в роду, по-прежнему был с густыми кудрями. Казался моложе своих лет, и стареть явно не собирался, потому что воспитывал маленького сына.
– Я пошутила, – засмеялась Виктория. – Зорин, как ты сразу отреагировал, ух, внешность для тебя немаловажна, – сделала она вывод, покачала головой.
