Внезапно стук усилился, Чаф приложил ухо к металлу и закричал от боли: прежде холодная сталь стала обжигающе горячей. Изнутри раздался резкий удар и толстяка отбросило в сторону, пыль густым облаком заволокла все вокруг. Потирая ушибленный бок, Чаф с трудом поднялся на ноги, стальная скорлупа лопнула и острые осколки разлетелись в опасной близости от его пухлого и мягкого тела. Он поднял глаза и вскрикнул от ужаса: прямо перед ним возвышалась гигантская омерзительная тварь. Она раззевала огромный рот, наполненный громадными зубами, едва помещавшимися в нем, которые походили на неровные и острые фарфоровые осколки. Это была жирная трехметровая гусеница, ее грубая бледно-зеленая шкура медленно колыхалась, как будто внутри чудовища ползали черви.
– Спасибо, что помог освоиться здесь, Чаф! – раздался тоненький детский голосок.
Чаф закричал, но было поздно: огромные челюсти сомкнулись над его головой.
Глава 2. Угроза со всех сторон
Габриэль Томсон неподвижно сидел в темноте своего кабинета, вокруг стояла мертвая тишина. Хозяин кабинета походит на человека в состоянии близком к смерти: его блеклые рыбьи глаза были закрыты, сердце медленно и неохотно издавало слабую пульсацию в груди, а дыхание казалось неощутимым, однако в душе он испытывал взрывное ликование. После Адама он намерен провести исследования X6000 на ста заключенных, договор с директором тюрьмы был у него на руках. Разумеется, никто кроме Томсона и ограниченного круга лиц его компании не ведал о существовании искусственного вируса, но скоро люди узнают о нем: когда грянет эпидемия и лекарство от этой заразы будет только у него одного. У него будет власть над каждой человеческой жизнью, то о чем он мечтал долгие годы. Томсон не выдержал и улыбнулся.
Внезапно ему в голову пришла идея проведать Адама. Нет, никакого сострадания к пациенту он не испытывал, его побуждал чисто научный интерес: все-таки это был первый подопытный человек. Открыв ящик стола, он достал ключи от новенького Феррари и через десять минут уже мчался по шоссе, ведущему от столицы в сторону города.
Томсон узнал город сразу: грязно-серые здания из покрошившегося кирпича, грязь, смешанная с пылью и отбросами, и мерзкие людишки – алкаши и бродяги, от которых несло спиртом, мочой и потом. Томсон поморщился и закрыл боковое окно. Вдавив педаль в пол, он разогнал визжащий автомобиль до двухсот километров в час и вскоре скрылся из виду.
– — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – —
Крон потянул уставшими плечами, стараясь хоть немного сбросить накопившийся груз молочки: две ночные смены подряд давали о себе знать. Сегодня он будет тянуть, а для этого тоже требуется сила плеч.
Крон подошел вплотную к монолитной глыбе красноватого цвета, на которой полустертым мелом было напечатано: «Саркомер №38». Таких глыб, каждая из которых была размером с трехэтажный дом, насчитывалось неколько сотен на двигательном поле – месте, где каждую секунду, напрягая массивные мышцы, работали самые мускулистые жители Империи – миоциты. Двигательное поле в этот предрассветный час напоминало кладбище, где надгробиями являлись возвышающиеся ровными рядами саркомеры. К своим рабочим «станкам» подтягивались зевающие миоциты, Империя Организма пребывала в фазе сна, поэтому много рабочих рук и не требовалось.
Схватив тяжелую чугунную цепь, покрытую толстым налетом ржавчины, Крон внимательно изучил место крепления массивного крюка к железной скобе – вроде держится. Он не без основания считал свою бригаду, восьмое мышечное волокно, самым сильным подразделением в Икроножной мышце, городе, в котором они жили.
