– Нет, правда, оставайся! – добавил он. – Зачем тебе уходить? Знаешь, пока находился здесь один, мне было вполне комфортно, но после того как появилась ты, не могу здесь один. Мы легко разместимся на надувном матрасе, обещаю, приставать не буду! – с улыбкой пообещал парень.
– Я тебе еще не надоела, Ариан? – спросила она. – Небось думаешь, вот пристала.
– Брось глупости говорить! Я рад, что ты останешься… Хочешь, можем прогуляться по территории, а нет, запрем дверь и пойдем укладываться? – предложил парень.
– О, нет, гулять сегодня я уже не могу, давай еще чуть-чуть посидим, я позвоню бабушке и пойдем ложиться. Только обещай, что не уснешь первым и расскажешь мне про Четвертинских!
– Обещаю! – с улыбкой отозвался парень и легко поднялся со ступеней. – Звони бабушке, а я пока пройдусь.
Ариан завернул за дом, а Юлька достала из рюкзака мобильный телефон и отыскала в списке домашний номер. Глубоко вдохнув, она нажала на вызов и стала слушать гудки.
– Ало? – через несколько секунд услышала она запыхавшийся бабушкин голос.
– Бабуль, это я… – вымолвила Юля, почувствовав себя ужасно виноватой.
– Юлечка, а ты где? Когда придешь домой? – в голосе Федоры Николаевны девушка уловила явное волнение.
– Бабуль, а можно я не приду сегодня домой? Можно, заночую у друзей? – попросила девушка, чувствуя легкий укол совести за собственное безответственное поведение. Ведь никогда еще не позволяла себе такие «загулы», чтоб прям на целый день, да еще и не явиться на ночь. Но даже не это вызывало большее чувство вины, а желание, пусть на несколько дней, но остаться здесь. Потеряться в этом мире, забыть о другом, рядом с Арианом прожить эти несколько дней неведомой, а посему такой притягательной жизнью. Уже сейчас Юля знала, эти дни и мгновения, здесь, в Сиренево, рядом со Старовойтовым, она будет помнить всегда.
– Да, конечно, Юлечка, но у кого ты? Подружки твои ведь на учебу уехали?
– Бабуль, у меня новые появились, но о них я тебе потом расскажу, хорошо?
– Хорошо, – согласилась бабушка. – Юлечка, ты ж не в Сиренево? – все же спросила она.
– Нет, – с легкой запинкой соврала девушка. – А почему ты спросила об имении?
– Так, подумалось просто. Маруська Калинина звонила мне, сказала, Шурка рассказывала, будто в усадьбе вы видели что-то на Всенощную… А еще на деревне бабы говорили, будто в Сиренево кто-то есть.
– Бабуль, но ведь усадьба давно чья-то собственность, почему кому-то и не быть? Ее ведь не просто так купили. Я не очень-то понимаю отношение некоторых к Сиренево! Что такого произошло? Отчего такая ненависть к Четвертинским? Что они сделали? – все же спросила девушка, хотя и понимала, это не телефонный разговор.
– Ох, внученька! – так горестно вздохнула бабушка, что Юля тут же устыдилась и своего вопроса, и того, каким тоном его задала.
– Извини, бабуль… Забудь…
– Юлечка, ты точно не в усадьбе? – переспросила бабушка. – Не ходи туда, я знаю, о чем прошу. И те люди, которые купили Сиренево, сделали это неспроста, уверена.
– Бабуль, не волнуйся, правда, я не там! – убежденно заявила она.
– Хорошо. К завтраку вернешься?
– Конечно, вернусь непременно.
– Юля, мама сегодня звонила. С тобой хотела поговорить, а еще сказала, что прилетают они в гости.
– Когда? – только и спросила Шарапова.
– В ближайшие дни.
– С чего бы это вдруг? Три года не были, а тут…
– Соскучились, наверное!
– Наверное! – с легким сарказмом согласилась она и, простившись, отключилась.
