В груди Ирис возникло отчётливое присутствие того, кого она уже встречала множество раз. Лицо обдало прохладное дуновение, но листва не шуршала. Ирис улыбнулась и открыла веки. Перед лицом парил сгусток синего пара размером с кулак, а глаза-точки и рот-полоска были из голубого света.
– И тебе привет, Облачко, – сказала Ирис. Она посмотрела в сторону – искала между стволов и кустов, и на ветках. – А он где?
Перенимая на себя внимание, Облачко прокружилось несколько раз в воздухе и издавало весёлые, урурукающие звуки, тем самым веселя Ирис. Довольное собой, оно подлетело ближе. С озорным взглядом и улыбкой Ирис наклонила голову налево, ткнула пальцем в тельце из плотного, прохладного пара и пошевелила кончиком, щекоча. А Облачко издавало тонкие, прерывисто-урурукающие звуки похожие на смех.
В кроне деревьев раздался шорох – улыбку Ирис смыло, а Облачко юркнуло в кусты. Ирис напряглась, взялась рукой за самую высокую дугу корней и смотрела наверх.
Хруст и шорох раздались с одной стороны. Через секунду – с другой. Ирис ощутила присутствие – расслабилась и опустила руку. А Облачко вышло из укрытия.
– Я знаю, что ты там, – сказала Ирис. – Выходи. Не бойся.
Но существом двигало вовсе не любопытство и не интерес, которые иногда появлялись у некоторых сородичей Облачка по отношению к Ирис. Удивительная птица вылетела из листвы. Крупная сорока с оперением голубого цвета, глаза были чёрные, клюв и когти – синие; и две пары крыльев. Птица летала суетливо и юрко; и, увидев Ирис, она пикировала.
Сорока-дух приземлилась на поставленное колено Ирис и зачирикала, как сорока, но тоньше и мелодичнее. Птица опомнилась – встряхнула головой и уставилась на Ирис. Между ними создался канал – как мягкий выдох из головы в голову, но не в отсеке для мыслей, а будто в специальном для этого месте.
«Беда!», – крикнул тонкий женский голос в голове так громко что Ирис поморщилась. «Опасность! Чужаки!»
– Что…? – обомлела Ирис. Перед тем как она встала, сорока-дух успела вспорхнуть. И повернувшись к ней, Ирис сказала: – Показывай!
Звонко чирикнув, сорока-дух полетела, а Ирис последовала за ней по земле. Облачко покачнуло тельцем, будто головой; издало тихие, урурукающие звуки и, паря витиеватой траекторией, последовало за ними.
*
На дубе вспыхнул бело-золотой свет – и в миг из спирали развернулась Ирис. Она встала на толстую ветку, ухватилась за верхнюю и пальцами коснулась лапок сороки-духа; а со спины подлетело Облачко. Ткнув клювом, птица указала вниз и в сторону. Ирис поддалась вперёд, посмотрела через просветы листвы в том направлении – ахнула и отстранилась. Сердце клокотало в груди и в горле, а на лице застыли: изумление, страх, смятение.
Там стоял худой юноша с голубыми глазами и со светлыми, засаленными волосами длиной до мочек ушей. В просторной, затасканной одежде тёмных цветов: штаны, рубаха, потёртые кожаные сапоги. Поверх был надет удлинённый жилет до колен в отличном состоянии: тёмно-коричневая плотная ткань, не было карманов, был капюшон, а деревянные пуговицы – расстёгнуты. Грудь юноши пересекал ремень старой, кожаной сумки, висящей на левом боку. С этой же стороны из-за жилета выглядывала простая серебряная рукоять кинжала из потёртых ножен. Рядом с ремнём сумки, грудь пересекал ремешок – на нём, на спине был колчан со стрелами, а рядом лук.
– Эй! – позвал низкий мужской голос. Ирис, сглатывая страх и теснее сжимая ветку, поддалась вперёд. – Плющ!
