Образ никчемного отца так крепко засел у меня в голове, что мне казалось, что все мужики такие вот вялые, бесхребетные и ни на что не способные. Наверное, цинизм зародился во мне еще тогда. Мне было смешно слышать, когда парни говорили «я же мужчина!». Они говорили это с такой гордостью. А чем гордитесь? думала я, тем, что у вас между ног болтается то, чего нет у нас? что, кстати говоря, выдает ваше стойкое отношение к женщине. Я бы не радовалась тому, что все вокруг видели бы признаки моего сексуального желания.
Николай Семенович, директор Лейпцигского университета, сказал, что примет Еву на стажировку без экзаменов и даже на стипендии, то есть платили бы за стажировку не мы, а нам. Но при одном условии. Я один учебный год, тот, что Ева будет на стажировке, буду преподавать у них немецкий язык для иностранного населения. В университете были подготовительные курсы для тех, кто намеревался поступить туда, но многим требовалось подучить язык, так как все тесты на немецком, все преподавание и книги на немецком, вообще все на немецком. А преподаватель их в декрете, и им сложно найти квалифицированного специалиста на эту должность, тем более на временную работу. Сейчас у них работает один профессор, но как раз через год он уходит на пенсию, и им придется искать человека. Я действительно была идеальным кандидатом на эту должность. Во-первых, я свободно владела девятью языками, и еще на шести могла более или менее изъясняться и понимать собеседника. Во-вторых, у меня был преподавательский опыт, так как после окончания университета я три года работала в Санкт-Петербурге преподавателем английского и французского языков. В-третьих, мне не нужна была постоянная работа, и я не стремилась бы занять эту должность на постоянной основе. Если бы я была нормальным человеком, как мечтала моя мама, я бы до потолка прыгала от такого предложения. Но я не была нормальным человеком, и эта перспектива не представлялась мне радужной.
Я привыкла к свободе, и последние семнадцать лет работала сама на себя. Я переводчик, и работаю дома, перевожу на разные языки разную литературу, в основном научные труды, учебники, иногда художественную литературу и сценарии, пьесы. Я, как и папа, сова, вообще я сильно на него похожа, начиная от внешности, талантов и заканчивая режимом дня. Мой режим это ночь. Я могу сидеть неделями за работой, обложенной всякими выписками, книгами, переводами, пустыми тарелками, сидя на диване в крошках от позавчерашней булки и фантиках от конфет. Когда Ева начинает раздевать меня, потому что я три дня подряд не переодевалась, я понимаю, что пора сделать перерыв и ложусь спать. Я могу спать сутки, а потом помыться, переодеться и опять засесть на свой уже вычищенный диван за работу. Я работаю тогда, когда у меня есть для этого настроение и вдохновение, так как я все же творческий человек (как ни старалась мама из меня выбить это). Я не привыкла работать из-под палки и каждый день по определенному графику, с двумя выходными в неделю. Я содрогнулась при мысли об этом. А потом содрогнулась при мысли о том, что Николай Семенович хоть и хорошо ко мне относился, но все же мог принять мой отказ за личное оскорбление, и не принять Еву на стажировку. Мне пришлось согласиться.
– Мам, ты будешь нормальной?! – с удивлением спросила меня Ева, когда я рассказала ей итог моей беседы с директором.
