Меня услышанное, само собой, в восторг не привело. Желая хоть как-то прояснить для себя ситуацию, я решаю позвонить в тобольский ОБОП. Выяснить номер дежурного не составляет труда, дозвонился тоже сразу. Как следовало ожидать, в номерах телефонов Новоселова и Радиона дежурный ОБОП мне отказал, поэтому, представившись, я попросил передать мой номер одному из них, и сделать это побыстрее.
Новоселов перезвонил мне приблизительно в течение десяти минут с того же самого номера дежурного, чему я был удивлен, ведь Евгений буквально какими-то минутами ранее видел его возле своего подъезда. На мой вопрос, что они с коллегами делают в подъезде моего брата, Сережа сначала изобразил удивление и соврал, что ему про это ничего неизвестно. Уже по озвучиванию мной факта, что он сам лично ходил по соседям и представлялся, Сережа сказал, что они проводят оперативные мероприятия, и что я обо всем узнаю когда придет время. Потом он перевел тему на то, что ему хотелось бы со мной пообщаться. На что я ему ответил, что пустыми разговорами с оперативниками я сыт по горло, а если от меня что-либо нужно следователю Курмаеву, то процессуальный порядок вызова на допрос ему известен, и даже с ним общаться отныне я буду только в обществе адвоката Кучинского. На это Новоселов отшутился, что невиновным адвокаты не нужны, а в общении они только создают помеху. В заключение разговора я еще раз переключился на тему Евгения, что если в отношении него ОБОП учинит какие-то незаконные действия, то я, находясь сейчас в Тюмени, без всяких жалоб отправлюсь напрямую к прокурору области. На этом мы с Сережей Новоселовым и попрощались.
Утром следующего дня я позвонил брату узнать как у него дела, и он сказал, что, выходя на работу, видел возле подъезда машину, полную оперативников, но непосредственно к нему никто внимания не проявил. Тогда я немного успокоился. Но следующий разговор с братом был уже вечером этого же дня у меня дома, когда я вернулся в Тобольск и узнал, что день был очень насыщен событиями.
Примерно в обеденное время Евгению на мобильный позвонила соседка и сообщила, что на лестничной клетке полно народа, и что идут разговоры о том, что квартиру брата собираются вскрывать. Он сразу же перезвонил нашей матери и попросил сходить к нему домой, узнать что там происходит. Мать пришла с комплектом ключей от квартиры, хранящимся у нее, и застала ту картину происходящего, которую описывала соседка. Ее проинформировали, что намереваются провести в квартире обыск и на это имеется постановление суда, которое уже предъявили для ознакомления понятым, и ей предложили открыть двери добровольно, угрожая срезать петли. Дожидаться хозяина квартиры никто не собирался, постановление об обыске по требованию предъявить также отказались, сославшись, что после обыска выдадут копию. Двери она, конечно, открыла, но расписываться в протоколе обыска отказалась, так как не являлась ни хозяйкой, ни проживающим в квартире лицом. При обыске на нее уже не обращали внимания, водя по квартире понятых и прошаривая каждую комнату. В конце обыска подытожили, что ничего не найдено и не изъято, а раз присутствующая Лариса Михайловна подписывать протокол отказалась, то копии постановления и протокола обыска ей не дадут. Вся процедура обыска заняла примерно около трех часов. Потом следственно-оперативная группа квартиру покинула, и чуть позже с работы пришел Евгений, который оказался перед фактом, что в его отсутствие в квартире прошел обыск.
