Все поняли, что старик намекал на столь любимые римлянами гладиаторские бои, которые греки всегда считали варварством.
Клеопатра недовольно взглянула на астронома, но ничего не сказала.
– Римляне не боятся смерти, они считают ее естественным продолжением жизни, – заметил Цезарь. – Разве это не так?
– Отсутствие страха смерти обычно свойственно детям и юношам. С возрастом человек мудреет и начинает более ценить жизнь. Наверное, так не только у отдельных людей, но и у народов? – не унимался дерзкий старец.
– Ты прав, астроном. Так же и у народов. Народы, как и люди, тоже дряхлеют и потом шамкают беззубыми ртами о своем былом величии. Потому что единственное, что им остается от былого могущества, – воевать словами.
Повисла пауза, а потом грек произнес задумчиво:
– Слова, пожалуй, то оружие, великий Цезарь, которое опасно недооценивать. В словах заключены идеи, а идеи могут разрушить царства куда вернее катапульт.
Снова неловкая пауза.
Цезарь не обратил внимания.
– Я приглашаю тебя в Рим, астроном. – И возвысил голос, обращаясь уже ко всем многочисленным гостям пира: – Я приглашаю в Рим всех вас – философов, ученых, поэтов и музыкантов Музейона. Вы будете щедро вознаграждены. Более того… – Он чуть помолчал, чтобы все прониклись значительностью момента: – Более того, я предлагаю всем, кто примет мое приглашение, – снова торжественная пауза, – римское гражданство!
Приглашение не встретило того восторга, которого он ожидал, но это не слишком его обескуражило. Он продолжил:
– Астрономы мне особенно нужны: римский календарь нуждается в исправлении. Дело доходит до того, что преторы с легкостью добавляют к году месяцы, чтобы повластвовать на своем посту подольше. Чтобы во всем этом разобраться, мне в Риме понадобится целая когорта… ну, в крайнем случае центурия астрономов Музейона, не иначе!
Конец ознакомительного фрагмента.
