И я знаю – это мое убеждение полностью отражает истинное положение вещей. Вспомните, как вели себя евреи во время войны с германскими нацистами. Они не просто выполняли гражданский долг, они сражались не на жизнь, а на смерть…».
Это мудрое наставление великого ученого полностью отражает истинное положение вещей в стране. Только так мог еврейский народ выжить и добиться чего-либо в науке на фоне всеобщей неприязни. Притеснений и преследований. И на протяжении двадцати веков жизни в диаспоре это стремление превратилось в стойкий стереотип, в некоторую даже генетически унаследованную привычку.
Для многих физиков старшего поколения, о которых говорилось выше, как, например, Ю. Харитон, Я. Зельдович, И. Курчатов, Л. Ландау, наставником, давшим им путевку в жизнь, был Абрам Федорович (Аврахам Файвиш-Израилевич) Иоффе – выдающийся физик-экспериментатор и организатор научных исследований.
Семена, посеянные в 30-е годы, дали обильные всходы в послевоенные десятилетия. Физико-технические науки попали в список государственных приоритетов в период индустриализации и остались в нем после войны, когда началась лихорадочная гонка вооружений. После смерти отца народов утратила свою лагерную основу, но продолжала функционировать и развиваться ящичная система закрытых научных центров, в которых были собраны первоклассные специалисты, нацеленные на решение прикладных задач, связанных с этой гонкой. Но, может быть, еще более важно то, что для обеспечения бесперебойного притока кадров в стратегические ящики была воссоздана и усовершенствована система обучения, разработанная некогда для тандема ЛПИ – ЛФТИ А.Ф. Иоффе и его единомышленниками. Оборонная наука и промышленность исправно получали новых высококлассных специалистов из МФТИ и МИФИ, из вузов Ленинграда, Харькова, Свердловска, Томска, Казани, а побочным результатом этой системы стал Серебряный век российской науки, наступивший во второй половине 50-х годов прошлого века.
Как и в случае первого Серебряного века, его представителей условно можно разделить на основателей, о которых мы уже говорили, и тех, кто пришел в науку после войны. В этом новом поколении в свою очередь можно выделить «старших» и «младших». К старшим я бы отнес тех, кто поступил в вузы сразу после войны и последние годы сталинской эпохи и накануне «оттепели». Это поколение 1927–1933 гг. рождения, исключительно богатое на замечательных физиков. Перечисление фамилий заняло бы слишком много места, да и всегда можно отыскать эти фамилии в энциклопедических словарях, списках лауреатов самых престижных премий и редколлегий международных научных журналов. Большинство из них и сегодня активно работает. Эти люди – наши учителя.
Послевоенная генерация российских ученых приняла активнейшее участие в очередной научной революции, несмотря на то, что контакты с западным научным миром строго дозировались «инстанциями» и «органами». Формы существования академической науки были многообразны: регулярные конференции и семинары в ведущих институтах, многочисленные летние и зимние школы, организуемые в привлекательных уголках обширной страны от Усть-Нарвы до Камчатки, а также Журнал. Журнал назывался ЖЭТФ (Журнал экспериментальной и теоретической физики). Листать выпуска ЖЭТФа периода 1950—1970-х годов для понимающего человека все равно, что просматривать подшивки «Мира искусства» или «Золотого руна» для любителя живописи и графики начала века.
