– Я же не успел ничего толком разглядеть. Мы ворвались. Я выхватил меч. Передо мной были кресла с высокими спинками, я бросился вперёд, но тут меня со всех сторон опутали эти липкие ленты. Сколько-то я обрубил, я боролся с ними, отбивался, сражался изо всех сил, но их было очень много, и скоро они меня уже совсем упаковали и утянули наружу. Так что я тоже не могу сказать, что видел летающих лягушек. Я только чувствовал необычно густой воздух и что-то такое, неправильное, что ли. Не знаю, как это можно назвать…
– Вот и я не знаю. Так и не знаю. Но я ведь их по-прежнему чувствую, ощущаю… – Нита задумчиво ворошил пепел угасающего костра. – Я пытался найти хоть какие-то следы, остатки их присутствия. И ничего нигде не нашёл. Сначала я думал, что гэмиус просто тщательно всё за собой прибрали. Но нет. Это не то. Там нет даже никакого намёка, даже воспоминания. Ни-че-го!
Они опять замолчали. Ярко светила почти круглая луна, на остывающем жёлтом песке таинственно шевелились длинные тени растущей у подножия бархана одинокой пальмы. Глухие ночные звуки замирали в тиши, ещё не родившись, только костёр весело потрескивал.
– Исходя из этого понятнее становится и то, что я хотел с тобой обсудить, – наконец произнёс Ярве. – Ты знаешь, что снова начали пропадать люди?
– Нет, ничего не слышал, я же говорю, я в горах просидел несколько месяцев. Вчера только в Удайе появился, и тут же ты меня сцапал, – Нита замолчал, внимательно глядя в глаза своему другу.
– Вполне возможно то, что ты сказал, очень даже важно, возможно, вардес-куфапе, выбравшись из ловушки гэмиус, опять нападают. Я был у отца на празднике, там мне и рассказали, что в Конахте снова происходят очень загадочные вещи, – Ярве внимательно смотрел на друга. – Странные слухи. Очень странные. Люди говорят о ночах синего солнца и «днях красной луны», но всё такими намёками…
– «День красной луны»? Это как, если день, то почему луна?
– А вот ты послушай. Я прибыл в Каср-аль-Ко́ша вечером, оазис гудел, как встревоженный улей. Арслан готовился к обороне и очень мне обрадовался. Накануне полностью сожгли соседнее селение Каср-аль-Рурк, и все ожидали нападения в ближайшее время. Мы провели всю ночь с оружием в руках, сжимая его побелевшими от напряжения пальцами, но всё было спокойно. Однако народ гарам встревожен, налёты на поселения участились. Мне удалось поговорить с одним из уцелевших при нападении на оазис Каср-аль-Рурк, его зовут Кадмон ибн Амад. Вот что он рассказал.
***
Ночь была тихая, звёздная и холодная, как всегда бывает в Конахте в это время года. Яркие искры блестели как россыпь драгоценных камней на угольно-чёрном небе. Все огни в поселении уже погасли, только в одном из домов трепетал бледный тоненький лучик, почти ничего не освещавший вокруг. Была очередь Кадмона находиться в дозоре; он уже обошёл весь оазис, кругом царила сонная вязкая тишина, изредка нарушаемая собачим перебрёхом. Да вот ещё Мармаш ибн Кахир не спит, как всегда читает по ночам. Кадмон остановился под его окном. Так и есть, тщедушный старик с костистым носом сгорбился над едва теплящейся лампой и, уткнувшись в громадную книгу, шевелил губами, что-то бормоча.
Кадмон посмотрел на него какое-то время, кивнул своим мыслям и пошёл дальше. Он решил, что сейчас сможет немного побыть в сторожевой будке у ворот поселения. Снаружи уже холодало, а там можно попить ароматного чая, а стража, что же, стража никуда не денется. Ночь обещала быть спокойной. Он поднялся в узкую, казалось, скособочившуюся набок караулку, притулившуюся к самой глинобитной стене, окружавшей оазис. Ещё раз осмотрел сверху всё вокруг и налил себе чаю в пиалу. Усевшись на толстое верблюжье одеяло, он только задумался о том, что будет завтра, как что-то изменившееся в окружающем мире заставило его насторожиться. Он поднялся и подошёл к бойнице, пытаясь понять, что не так.
