Миры отверженных. Таураан - страница 23

Промиус рассказал отцу всё. И про то, что знает Ольдих, и про разговор, который они подслушали, и про разговор с Триром на верхней палубе. Отец был вне себя от возмущения и гнева, но потом резко остыл, и улыбнулся. – Ты молодец Промиус. Ты поступил очень по-взрослому. Да и в Ольдихе, этом увальне, я тоже не сомневался. Но нам сейчас надо выполнить задание Гейзериха. Я всё-таки, в первую очередь солдат, который должен исполнять приказ. А позже мы разберёмся со всеми этими крысами. А ты продолжай делать вид, что ничего не знаешь. Также слушайся приказов помощника и других старших матросов. Всё нормально, сын, я знаю, что надо делать.

Промиуса уже отпустила тревога, и он смотрел на отца восторженными глазами и понимал, что с ним ему уже ничего не будет страшно. Вот сколько против него всего, а он ничего и никого не боится, и они обязательно, обязательно победят всех врагов, потому что и сильнее и умнее их … У Промиуса уже невыносимо слипались веки, и мальчик провалился в глубокий сон.

Промиусу снилось о том, как перед ним склоняют колена плененные римляне, а он, размахивая мечом, стоит рядом вместе с отцом. Только у римлян были какие-то другие лица и одежды, не такие, какие он видел у них в Карфагене, и почему-то они все сидели в воде. И тут же появился Трир, который засвистел в свой рожок, и он при этом так неприятно улыбался…

Сон Промиуса действительно прогнал рожок помощника капитана, возвещавшего о всеобщем построении на верхней палубе. Промиус протёр глаза и, хватая на бегу сандалии, устремился на верхнюю палубу. На палубе все уже были построены в две шеренги, и отец с помощником стояли перед ними. Промиус оказался последним, кто выбежал на верхнюю палубу.

Как только он появился, Трир повернулся к капитану и обратился. – Командир, тут вот команда поговорила между собой, и просит вашего разрешения стать в общий строй, ещё одному члену экипажа. Команда считает, что он достоин этого. Это его первый военный поход, и не дело, что он будет сидеть на судне как корабельная крыса, когда мы будем добывать себе славу, сражаясь с римлянами. Просим вас за юного матроса Промиуса.

– Я ведь верно говорю, парни, – сказал он, повернувшись к общему строю.

Строй мощным хором проорал. – Даешь матроса Промиуса. Давай его к нам в строй.

Хильдебальд напрягся, догадавшись, что это был ход какой-то замысловатой игры Трира, но сейчас никак нельзя было показывать, что ему что-либо известно, и поэтому лучшим решением было бы подыграть ему. – Хорошо, помощник. Примите юного матроса в общий строй.

Под общий радостный гул, Промиус встал в разомкнувшийся ради него строй, и он на секунду забыл, и про изменника Трира, и про все вчерашние разговоры. В эти секунды он был просто счастлив.

– Земля. Вижу землю, – закричал вестовой с вышки.

– Ну, что ж, вот и славно, – сказал Хильдебальд. – Думаю, через час-другой, при таком ветре мы будем на месте. Всё, что надо делать, вы и так знаете, помощник. Надеюсь, вы объяснили команде все задачи, которые стоят перед нами?

– Капитан, так точно. Все в курсе и до каждого донесена его задача.

– Ну, тогда всем нам удачи. Да хранит нас всех Свянтовид.

– Парни, ну вы всё слышали, – обратился к команде Трир. – По местам.

Команда быстро рассосалась по палубе и по нижним трюмам. На палубе из строя остался один Промиус. Он изумленно смотрел по сторонам. А ему, ему, что сейчас делать? Все всё знают, и только он один не в курсе. Видимо всё дело в том, что он проспал построение, и поэтому он ничего не знает. Промиус хотел было спросить у отца, но отец ушёл на нос корабля, вместе с Триром, и мальчику было неудобно переспрашивать у них, чем же ему действительно заняться, раз он уже в команде?