Самая крупная и лохматая из них, по всей видимости, волкодав, обнажив свои ужасные жёлтые клыки, в мгновение ока обгрызла края доски вокруг Миши, после чего все трое, и с ними Мох, ухватив мальчика за одежду, выволокли его на берег.
От долгого пребывания в неподвижном положении у Миши онемели руки и ноги.
– Ты молодец! – похлопал его по плечу Барабанов. – Здорово держался!
Мох, оказавшийся в зоне пересечения биополей, снова обрёл дар речи.
– В деревне пусто, – сообщил он. – Никого, кроме этих собак. Знакомьтесь: Полкан, Баскервилей и Шварц.
Две большие собаки, метис овчарки Полкан и ужасный лохматый Баскервилей сдержанно кивнули головами, а маленький, похожий на чёрный шерстяной носок Шварц всем по очереди подал лапу.
Миша вскоре пришёл в себя, и вся компания в сопровождении собак направилась в деревню. Мох, приняв привычный для всех облик, бежал трусцой вместе с новыми четвероногими друзьями и оживлённо переговаривался с ними по-собачьи.
Потеряевка выглядела весьма странно. Какой-то необъяснимый катаклизм случился здесь. Дома, заборы, деревья – всё было искажено, несимметрично, как в кривом зеркале. Словно какой-то злой великан схватил деревню огромной рукой, измял как бумажный пакет, да и выбросил.
Друзья прошли по пустой изломанной улице, не веря своим глазам. Все были просто потрясены увиденным. Собаки нервно лаяли.
– Да… – протянул Барабанов. – Это впечатляет!
– Что здесь произошло? – не в силах скрыть волнение, воскликнула Эра.
Спокоен был только Мох.
– Полкан говорит, что надо у Седого спросить.
– Кто такой этот Седой?
– Хозяин Шварца. Пойдёмте к нему! Шварц, где вы живёте?
Маленький Шварц заметался из стороны в сторону, прошёлся на задних лапах и застыл столбиком посреди дороги, не желая идти домой.
– Он говорит, что хозяин сошёл с ума, и идти к нему не надо.
Друзья остановились в нерешительности.
– Что значит «сошёл с ума»? – испуганно спросила Эра. – Он что, может с топором на нас наброситься?
– В таком случае, ему нужна психиатрическая помощь! – резонно заметил Барабанов. – Но где же её взять?! Здесь даже мобильник не работает. И, насколько я понимаю, фельдшерского пункта тут тоже нет.
Собаки отрицательно замотали головами.
– Они говорят, – пояснил Мох, – что в деревне вообще никого не осталось, кроме этого Седого. Все жители давно в город перебрались.
– Как бы то ни было, мы должны помочь человеку! – решительно сказал Барабанов. – Всё-таки нас много, а он один. Надо пойти к нему и посмотреть, в чём там дело. Если что, скрутим и доставим куда следует. Вот в прошлом году Паша-Трюфель тоже попал…
Мох не дал ему договорить.
– Мне очень импонирует Ваша отзывчивость, Иван, – сказал он. – Я рад, что не ошибся в своём выборе. Надеюсь, остальные считают так же? Все готовы идти к Седому?
Хотя Мише и Эре не очень-то хотелось встречаться с деревенским психом, они, конечно же, поддержали Ивана. Похоже, против был только Шварц. Жалобно скуля, он, тем не менее, довёл их до своего дома, но внутрь не пошёл, забившись под искривлённое крыльцо.
Дом Седого, пожалуй, был самым искорёженным во всей деревне. Он был не просто перекошен, а как бы закручен винтом. Одна из комнат была даже вывернута наизнанку. Печная труба торчала из стены, как дуло пушки, а летний душ оказался на крыше.
Входная дверь, расположенная под углом в 45 градусов, была открыта.
Заходить в такую чудную избушку было небезопасно. Миша, ещё не вполне оправившийся после приключения на мосту, почувствовал, как ноги сами по себе начали прирастать к земле. Очень большая вероятность была застрять ещё и в этой постройке.
