Впечатление оказалось для меня незабываемым!
Больше драк в моей жизни не было…
Хотя… В школьной характеристике, после восьмого класса, записано:
– Любит драться с девочками (!?!) – Нина Ароновна наша любимая взяла трёх отличниц и попросила их написать на всех характеристики. Знаю, что про меня писала Галька Кочергина. Ну что тут поделаешь (!)
А и было-то два раза. Один – что-то не так сказал Светке Клушиной (8-й класс). Она в ярости (мне непонятной) схватила за ногу табуретку, и – в меня! Пригнулся я, а табуретка со страшным треском влепилась в стену…
Ну и второй случай, – тоже 8-й класс. Была весна. История. Скука. Кто-то из мальчишек открыл окно. (Солнышко светило!) Он сгрёб с оконного откоса снег и передал соседу. Тот другому. Снежок начал своё путешествие по классу. Пока не попал ко мне… Что на меня нашло – до сих пор не понимаю? Может быть весна?! Весёлое солнце?! Засунул я этот снежок сидящей впереди Таньке Павловой за воротник… Молча, она развернулась и сложенными в уже готовую пачку книгами со всей силой дала мне в лоб!! Выгнали меня, конечно, из класса (первый и последний раз!). Ну, так я по открывал окна в коридоре и, через приоткрытую дверь, стал передавать в класс снежки для продолжения веселухи…
А последняя схватка была с огромным белым лебедем. В парке дворца Сан-Суси (Потсдам, Германия). Лебедь, угрожающе шипя, пошёл на группу женщин: мою жену, её знакомую и маленьких детей. Я кинулся на него сзади. Он развернулся – и на меня! Пришлось стукнуть его по шее. После чего он, не торопясь, гордо ушёл в озеро… Девчонки успели сфотографировать.
Первый раз я увидел виолончель в начале сентября 1952-г., когда мы с мамой вошли в музыкальную школу № 20 (напротив Бутырской тюрьмы). К тому времени я был уже принят. Надо было только определить инструмент, на котором я буду учиться играть. Неожиданно я увидел мальчика, лет 10-ти. Он нёс что-то большое, в чехол завёрнутое. Я спросил:
– Мама! Что это? – Она:
– Не знаю, сыночка. – Спросили у рядом стоящих. Они ответили, что эта штука называется «виолончель»:
– Хочу на виолончели! – А маме-то всё равно. Так и записались.
Первый свой инструмент я не помню (что-то деревянное, покрытое лаком). Виолончели менялись в соответствии с моим ростом. Брали мы их в музыкальной школе в аренду.
Последний мой инструмент в ДМШ был работы неизвестного мастера. С ним я поступал в музучилище. Он был почти чёрный. На нём, наверно долго не играли, и червь-древоточец проснулся. Постучишь кое-где – труха сыплется. Но, по сравнению с фабричными, звучал инструмент очень прилично. Мне нравилось (другие-то слышал мало).
Но – его пришлось сдать в ДМШ. На чём играть? Бабушка выручила. Она давно откладывала деньги от своей пенсии. А тут дала их родителям: «Мише на виолончель». 550 рублей – по тем временам деньги немалые. Так появился в моей жизни Гаспар Стрнад – тиролец. Бочковатый (с выпуклыми деками), очень симпатично звучащий.
Я, честно говоря, не знал его настоящий звук (сам-то играл, а со стороны не слышал). И, когда я должен был его продать, мы, студенты московской консерватории, пошли пробовать его звук в Большой Зал. Стоя во втором амфитеатре этого красивейшего зала («большая скрипка!») я слушал, как ребята, – Гриша Буяновер, Серёжка Стодольник, Серёжа Устименко, – играют на моём тирольце… Жалко стало до слёз продавать чудесную виолончель. Но выхода не было. Надо!..
