— Понятно, — принимать такую правду будет нелегко. — Простите, сэр.
— Зови меня папа или отец, — махнул головой мужчина. — Странно слышать от дочери такое обращение. Боюсь, простые прохожие или нечаянные свидетели не поймут.
— Как скажешь, папа, — такое непривычное и холодное слово далось мне с большим трудом. — Просто мне до сих пор все вокруг кажется каким-то диким. Не представляю, как вы миритесь с текущим положением дел. Не моя, конечно, забота, но все это странно и как-то очень неправильно. Еще раз прошу прощения. Надеюсь, не задену ваших чувств.
— Тебе осталось просто смириться и привыкнуть, — покатав бокал в пальцах, рассмеялся собеседник. — С этого момента мы семья. И это уже ничго во всем мире не изменит. Как бы ты ни брыкалась, отныне и впредь ты моя единственная дочь Алексис Ватикас.
— Вот с этим тяжелее всего приходится, — честно призналась я. — Всю свою жизнь я не знала, что такое семья и дом. У меня никого не было. Единственная воспитательница в детском доме, которая ко мне хорошо относилась, и та уволилась, когда мне было пять лет. Всю свою сознательную жизнь я была одинокой. Мне часто говорят, будто не верят, что я самостоятельно всего добилась. Обзывают проституткой и приживалкой, а от этого только обиднее. Наверное, по этой причине, став в одночасье знатной дамой, мне тяжело принять, что теперь я на самом деле при помощи денег могу решить практически любую проблему.
— Твои родители, — замялся на секунду мужчина, — что с ними произошло?
— Не знаю, — равнодушно пожала я плечами, за столько лет эти вопросы уже не трогали сердце, — я никогда их не видела. Меня выбросили на улицу сразу после рождения. Всю свою жизнь я провела в приюте. Я даже не знаю, где могла бы искать биологических отца и мать. Можно считать, вы мой первый и единственный родитель, господин епископ.
— Перестань обращаться ко мне на вы, — нахмурился отец Алексис. — Теперь ты моя дочь, а значит, я сделаю все, чтобы защитить тебя и не допустить вреда. Поверь мне, я исполню все, о чем бы ты не попросила. Только прошу, не думай обо мне плохо.
— Мне, наверное, не стоит больше вспоминать о прошлом, — я отложила ложечку, которую бессознательно крутила в руках. — Все это теперь должно быть моим настоящим. Тяжело так сразу воспринять необъяснимое, но я постараюсь не опозорить новое имя и фамилию. Стану идеальной Алексис Ватикас. Поэтому, прошу, не беспокойтесь за меня, отец.
— Я и не стану, — рассмеялся мой собеседник. — Ты умная девочка и уже много достигла. Вообще, я удивлен, что ты смогла найти в себе силы и смиренно принять этот выпад судьбы. Так что кушай. Через час карета отправляется в академию, конечно, если ты хочешь успеть к торжественной части сегодняшнего вечера.
— А, знаете, папенька, — лукаво улыбнулась я, — главные герои всегда опаздывают!
— Наверное, ты права, — расхохотался епископ. — Не переживай, я приеду к тебе на первые выходные после дня посвящения для первокурсников. Надеюсь, за это время ты ничего не успеешь натворить. Помни о том, что ты играешь роль совершенно другой девочки. Хотя я не буду возражать, если ты аккуратно поставишь на место зазнавшихся девиц. Но так, чтобы это никоим образом не связали с тобой.
— Я постараюсь отомстить им красиво, — улыбнувшись, я поднялась из-за стола. — Спасибо вам, папенька.
Поколебавшись несколько мгновений, я осторожно подошла к мужчине и чмокнула его в гладковыбритую щеку. Пусть он мне и не настоящий отец, но сейчас это самый близкий и родной человек. Кажется, мне еще придется смириться с новым положением дел. Так что лучше поскорее отправиться в академию, где будет меньше напоминаний о том, что я теперь Алексис Ватикас. Ибо от тоскливых взглядов, направленных на меня, мне уже хотелось повеситься! А сейчас надо взять себя в руки и повыше вскинуть голову, дабы не расстраивать отца. Вперед, девчонка!
