Выйдя в светлый холл этажа, я осмотрелась по сторонам. К моему огромному удивлению, никого из живущих тут пока не заметила. Покопавшись в памяти моего тела, припомнила, что мне нужна третья комната, которая расположена прямо напротив входа. Замечательно, с ее исследования и начну. Все пять дверей были распахнуты настежь и ждали заселения своих владелец, а раз мои вещи все еще в пути, то смысла закрывать свою я не увидела, да и соседки пока что нет, пусть комната проветривается.
Улыбнувшись собственным мыслям, я прошла в свою спальню и замерла с открытым ртом. Господи, боже ты мой, Алексис на самом деле жила в этом розово-конфетно-воздушном кошмаре? Это же комната пятилетней девочки, помешанной на пони и оборках. Даже сказочный принц смотрелся бы тут вполне уместно. Содрогнувшись от перспектив оставшиеся пять лет из шести нужных провести в этом аду взорвавшегося конфетти, я собрала волосы в хвост и принялась устранять те проблемы, которые могла исправить самостоятельно.
И пока я горбатилась и сваливала в кучу все кружевные чехлы и прочую дребедень, которой была завешана вполне себе приличная комната в теплых кремовых тонах, явились остальные жильцы моего этажа. Сперва я даже не заметила, что над ухом появился посторонний шум. Просто подумала, что по привычке включила музыку и забыла отключить. Так что, утерев пот со лба и примерившись к постельному белью, я едва не подавилась воздухом, когда услышала свое собственное имя, сказанное высоким и дико писклявым голосом.
Посмотрев под собственные ноги, поняла, что не замерзну, если пройдусь босиком по толстому ковру, раскатанному по всей территории комнаты. Кажется, только в холле была плитка, и то я не особо обратила на это внимание. Скинув балетки на том же месте, где стояла, я осторожно вышла из спальни и, стараясь не попасть в свет и не отбросить тень в проход, подбежала к входной двери, которую так никто и не закрыл. Слышимость стала в разы лучше, а моя злость поднялась до отметки: «крушить, ломать».
— Вы слышали, Фил бегает по всей академии в поисках нашей замухрышки, — кто-то из девушек весело смеялся. — Такой позор для сына архиепископа. Он же с девяностопроцентной вероятностью займет место отца. И так позорится, ухлестывая за местной дурочкой. Как низко он пал в этом году. Как считаешь Камаллия?
— Считаю, что тебе следует заткнуться, Лисна, — зло прошипела та самая девица, из-за которой начались все проблемы моего нынешнего тела.
— Нашли из-за кого ссориться, — засмеялся еще один голос, более живой и мелодичный. — Вы и без напоминаний прекрасно знаете, что вся ценность этой заучки в ее мозгах. Неизвестно, что еще ее мать сотворила, чтобы этого монстра родить. Я бы удавилась, но не позволила проводить эксперименты над своим ребенком.
— Да тебя бы и спрашивать не стали, Марна, — опять заговорила блондинка. — Кто ты такая есть, чтобы с тобой считались? Давно у твоей семейки появились деньги и титул?
— Прости, Камаллия, я была неправа, — тут же стушевалась девушка.
— Мне без разницы, что вы сделаете, но я хочу, чтобы эта овца тупая не приближалась к моему Филу ближе ста метров, — зашипела белобрысая. — Не поймет по-хорошему, скиньте ее со второго этажа теплиц. Там невысоко и земля мягкая. Насмерть не убьется, а вот из больничного лазарета пару месяцев не вылезет. Да и ее поехавшие набекрень мозги не смогут доказать, что это сделали вы. Всем ясно? Тогда пошли вон отсюда. Нам еще надо приготовить все для сегодняшнего спектакля. А мне отдых с дороги требуется.
