— Это наглая клевета! — завопил обиженный моими громкими словами директор.
— Ой, а кому поверят: мне или вам? — вскинула я бровь и сложила руки на груди. — Все прекрасно знают, что я не умею врать и лукавить.
— В прививочную ее, — резко заявил директор, тыча в меня пальцем.
— Но запрещено же, — как-то неуверенно отозвался куратор.
— Мне плевать, — завопил разъяренный старикашка, — если она откроет рот, мы все тут лишимся не только должностей, но и головы. А мне неплохо платят, прощаться с должностью я не желаю. Прошу двойную дозу вакцины, на нее должно подействовать. Даже с покалеченной головой она обязана подчиняться тому, кто старше.
— Прекратите произвол, — заступился за меня тот самый мужчина, отказавшийся держать из-за семьи. — Она несовершеннолетняя, к тому же девочка больна, вы не посмеете!
— Только посмейте меня тронуть, — сузила я глаза.
— Тот, кто поймает, получит премию, не дайте ей заговорить, — проорал директор.
В комнате начался настоящий кошмар. Крики и шум усилились многократно. Теперь кричала не только Камаллия, но и я. Немножко забывшись, я стала крыть их на чем свет стоит, и, кажется, кто-то даже проникся пожеланием совершить пешее эротическое путешествие к дьяволу в ладошки. Правда, как бы я ни старалась, но хрупкое тело не позволяло мне отбиваться ото всех и сразу. Даже с учетом того, что в ход я пускала все, что только знала вне зависимости от того, какой дискомфорт это приносило нечаянной жертве.
Буйство постепенно набирало обороты, и мои охотники вошли в раж, для них делом чести стало скрутить девицу, которая на поверку оказалась упертой особой. Тем более, неожиданно оказалось, что пяткой в ухо очень больно. Я, правда, не целилась, просто брыкнулась, когда курчавый блондин дернул меня за хвост и решил подтащить к себе. Но сдаваться я не собиралась. Продолжая лягаться, кусаться и всеми силами вырываться из их рук, я добилась только того, что мне по голове заехали чем-то тяжелым.
Неожиданно перед глазами все потемнело на мгновение, и я пошатнулась. Воспользовавшись моим замешательством, трое из нападавших скрутили меня по ногам и рукам, прижимая лицом к полу. Пока я пыталась сообразить, как снова начать дышать и нет ли у меня сотрясения мозга, ситуация приняла совсем уж скверный оборот. Перед моим носом остановились черные туфли директора, и сильный удар в челюсть заставил пискнуть от боли. Хорошо хоть язык не прикусила.
— Замечательная работа, Камаллия, — пробормотал он. — Тащите ее в третью вакционную, а вы никому ни слова. Сегодня с утра ничего не произошло, ясно вам! Чтобы сидели тут и звука от вас не было слышно, пошли вон отсюда. А с тобой я еще пообщаюсь по душам. Смелая стала, ну ничего, твою мать я тоже на место поставил бы, если бы не вмешался Бандариан. Увели!
В голове все плыло. Я даже не понимала, что происходит. После того, как меня, скрутив по рукам и ногам, запихнули в небольшую комнатку, отдаленно напоминающую медицинский кабинет, для меня пропал весь мир. Точнее, я запомнила лыбящуюся рожу директора, печальные глаза медсестры и мой трехэтажный эпистолярный жанр, которым я им желала добра и счастья. Жаль, но из последнего они ничего не поняли и мольбам моим не внимали. Отчего странное непонимание дошло до точки своего невозврата.
Когда медсестра трясущимися руками вонзила мне в плечо шприц, я завопила не своим голосом. Тело обдало удушливой волной жара. Что мне вкололи, было непонятно, но фраза одного из профессоров о том, что мне нельзя этот препарат вводить, заставила задергаться еще сильнее. Все, кто удерживал меня в тот момент, со страхом отскочили в стороны и попытались слинять из комнаты от греха подальше. Но я видела, с каким ужасом и паникой они смотрели на меня. Словно я превратилась в монстра и поклялась сожрать их всех живьем.
