Не выдержав, Андре закрывает глаза, и сбившегося дыхания ему хватает лишь на одно имя.
– Оникс.
И мысль, отрывистая как пистолетный выстрел, как удар отцовского кнута, добивает парня до спазма в груди, от которого его пополам ломает в кресле. Нет, если случится с Ониксом, если и вправду придется… Он не будет, не будет жестоким, он не сможет, он же такой же, наш…
Орлов рывком поднялся с кресла, стал лицом к камере, закрывая своего пилота от объектива и не обращая уже никакого внимания на режиссерские вопли.
Дыши, Соньер.
И прости… что все так.
– Раз уж вы маячите тут перед камерой, Орлов, – процедил режиссёр, глядя капитану прямо в глаза, – то, быть может, вам интересно будет знать, что на прошлой неделе по настойчивому требованию продюсерского центра мы добавили новое развлечение для телезрителей. Онлайн-голосование за того или иного персона… простите, члена команды. Вашей команды. И, коли уж мой планшет оказался в ваших руках, разверните приложение в левом углу. Можете даже скачать себе сегодняшнюю сводку, не стесняйтесь. Она вам пригодится, когда будете разговаривать с ребятами: сами увидите, кому из отстающих стоит намекнуть, чтоб побольше проявляли себя. А уж за сюжетами у нас не заржавеет.
Чувство собственного достоинства Орлова, порядком измочаленное за прошедший месяц в целом и за каких-то жалких полчаса в частности, из последних сил прохрипело:
– Зачем вам эта… фаллометрия, а?!
Режиссёр хищно усмехнулся куда-то в сторону.
– Помните, что делали в древности с гладиаторами, которые не удостоились поднятого вверх большого пальца цезаря?
«Выпендрился, индюк медийный. Ну и что, прикажешь мне лично расстреливать тех, кто не в фаворе у толпы?!»
– У нас, слава богу, не средние века, – доверительно подмигнул капитану режиссёр. – Но задумка такова, что ребята сами, на общем совете, должны будут выгнать тех, кого телезрители сочтут самым слабым звеном. Всё-таки у нас неосоциализм на дворе, мнение общества следует учитывать. Да, помнится, вы же сами недавно стих рассказывали: «Потеряешь сознание – выйдешь вон20»? Что-то там дальше бы…
Звон в ушах накрыл Орлова девятым валом, внезапно и неотвратимо. Тошнотворная, бьющая по сетчатке зелень хромакея заполнила собой обзор, и, чудом сохраняя равновесие, уже почти не слыша самого себя, капитан глухо рыкнул:
– Сохр-ранит кинохроника старт р-ракеты… Что за кадром останется – отболит21… А тепер-рь пр-р-рочь…
И только когда за свалившим в туман режиссёром хлопнула дверь, Орлов позволил себе упасть на колени и отключиться в надёжных руках Соньера.
***
«Программирование по Ониксу», последний зачёт, провалили все и с треском, удостоив парня звания «незаменимый». Обидно было до чертиков. Лосев ради интереса ходил на пересдачу, прекрасно понимая, что не валит его Оникс, ни в коем случае, но требует такого погружения в код, что алгоритм выбора вдруг обретает плоть и кровь, разрываясь в твоих руках на две половины, под которой равно платить по каждому из счетов22.
Как бы там ни было, марафонская дистанция экзаменов осталась позади, не так уж важны стали оценки и баллы, потому что в сухом остатке у каждого было нечто более ценное – знания о собственных козырях и слабостях. Знание о том, над чем нужно поработать и о том, чего в себе терять никак нельзя. А сегодня, по меткому выражению того же Оникса, вновь настало время «гонять тушки».
