Мистер Маникюр - страница 4

В голове вертелась только одна мысль: теперь Светка точно меня из дома выкинет. Шел по центру города, смотрел на высокие красочные дома, театры, музеи, торговые центры. Я так часто проходил здесь многие годы и никогда не замечал, какие красивые эти улицы, потому что всегда в спешке, бегом – на автобус или маршрутку, всегда с поникшей головой. А в этот день почему-то стало легко и свободно. Словно пытался надышаться перед смертью. Ну да, впереди у меня столь же непонятное будущее, как и после…

Мои раздумья прервал звонок мамы:

– Жень, соседка по садовому товариществу просит продать ей наш участок, они хотят объединить его со своим и построить дом, как считаешь?

– А сколько просит?

– Триста тысяч.

– Что-то мало…

– Мы годами там не бываем.

– Но ведь дом есть и деревьев полно.

– Жень, разве это дом? Сарай с трещинами и плесенью. На чердаке – улей, пол прогнил. Его сносить надо – толку никакого. А яблоки, сливы – да, хорошие, но у них и своих хватает, все вырубать будут, если продадим.

Бабушкина дача – страшный сон из моего детства. Начиная с мая и заканчивая сентябрем, мы с родителями ездили туда каждые выходные. Машины у нас не было, тащились на переполненной электричке, а потом еще на автобусе, предварительно прождав его не менее часа. Комары, слепни, нескончаемые грядки, рой жирных мух над гудящей дырой в деревянном туалете, рукомойник с вонючей водой, хлипкая раскладушка и расцарапанные в кровь руки от тяжеленных сумок с картошкой, которые приходилось волочить по дороге домой. Вот, что осталось в памяти от этой дачи.

Когда бабушка умерла, у меня уже была Полина – появилась достойная отмазка не ездить туда. Отец тоже не проявлял интерес к садово-огородническим делам, так что мама попыталась продать дачу, но тогда желающих не нашлось. Во что, интересно, превратился участок за это время?

– Мам, хочешь – продавай, – безразлично бросил я, – все равно он никому не нужен.

Закончив разговор, я обнаружил, что стою перед стеклянными дверями с большой мерцающей вывеской: «Академия красоты Ирины Зверевой». Не знаю зачем, но зашел туда. Приятная девушка у стойки – черноволосая, с белоснежной кожей и огромными голубыми глазами – улыбнувшись, спросила, может ли чем-то мне помочь.

– Мимо проходил, – замялся я. – Ищу подарок дочке. У вас ведь можно обучиться маникюру?

– И маникюру, и педикюру, и парикмахерскому искусству, и всем видам массажа, – продолжала улыбаться девушка, на ее груди поблескивал бейдж с надписью: «Кристина».

– Все же меня интересует маникюр, – продолжил я. – Расскажите, сколько стоит, как проходят занятия.

Кристина протянула мне благоухающий свежей полиграфией буклет.

– Обучение длится три месяца, стоит 35 тысяч рублей, занятия по будням – утром и вечером, а есть – в выходные. В группе по пять человек. Обучает сама Ирина Игоревна.

– Ирина Игоревна?

– Ну да, хозяйка и директор нашей академии Ирина Зверева.

Тридцать пять тысяч – это вся моя зарплата. А если учесть, что я еще и безработный, такой подарок мне не осилить.

– Дороговато, – буркнул я.

– Знаете, маникюру можно научиться и бесплатно, через центр занятости, – снисходительно заметила Кристина. – В группе по пятьдесят человек, уставшие преподаватели… А здесь вас ждет индивидуальный подход, новейшие практики, самые модные тенденции. К тому же в городе имя Ирины Зверевой на слуху, и с дипломом нашей Академии можно получить работу в самых престижных салонах красоты.