– Но ведь так оно и есть! – вступилась Лорен. – Я уже давно не могу натянуть те джинсы.
– И все равно это не повод говорить о тебе подобным образом.
– Мне не нужен повод, если это правда, – сказал Курт.
По его ухмылке я понимал: ему кажется, будто он пошутил, чтобы разрядить атмосферу. Поразительно, даже я знал, что он ляпнул глупость.
– Но она же сидит рядом с вами. – Мама указала на Лорен. – Да проявите немного вежливости. Это же уму непостижимо!
– Я так и знала, – произнесла Лорен, закрывая глаза. – Черт возьми, ма, ну почему ты хотя бы на один обед, на пол-обеда не можешь сдержаться и вести себя прилично? Мы только двадцать минут как пришли.
– Это я веду себя неприлично? Как вы появились, он только и сыплет оскорблениями в твой адрес.
– Да прекрати же! – воскликнула Лорен, бросая салфетку и вставая. – Он пытается хоть немного оживить атмосферу. А вы здесь все – покойники. Джон вообще ни слова не вымолвил!
«Это потому, что я умный, а не потому, что я мертвый».
– Она меня предупреждала, что у вас не складываются отношения, – проговорил Курт, вперившись взглядом в маму, – но я и представить не мог, до какой степени.
– Поразительно, – сказала мама, складывая руки на груди и устремляя взгляд на Лорен. – Он самый чуткий человек в мире. И где ты только нашла такое счастье?
– И ты мне будешь рассказывать, как выбирать мужчин! – вспыхнула Лорен, тыкая пальцем в маму. – Тоже мне эксперт! Уж ты-то выбрала прекрасно – ничего глупее за всю жизнь не сделала!
– Все, мне это не нужно, – сказал Курт, вставая. – И тебе тоже.
Он взял Лорен под локоть и повел к двери.
– Не уходи! – крикнула мама.
– А на кой черт мне оставаться?
Лорен вырвалась из хватки Курта и, чеканя шаг, вернулась к столу:
– Ты всю жизнь вставляешь мне палки в колеса, словно я… Что ты вообще обо мне думаешь? Что я не могу принять ни одного хорошего решения? Я что, неудачница, которая с утра до ночи творит одни глупости?
Мама сложила руки на груди:
– Как я должна отвечать при таком отношении?
– Да мне твои ответы меньше всего нужны.
Курт снова взял Лорен под локоть и сопроводил к двери – теперь, когда две женщины схватились между собой, он молчал, и его молчание не предвещало ничего хорошего. На этот раз Лорен не вырвалась, он вывел ее за порог и закрыл дверь.
– Вернись сейчас же! – велела мама, потом развернулась и изо всех сил ударила ладонью по дверце шкафа. – Опять! – прорыдала она. – Я опять ее потеряла.
Она закрыла лицо руками, уперлась головой в шкаф и заплакала.
Шесть часов спустя мама наконец улеглась, а я выскользнул из дому, взял велосипед и кратчайшим путем покатил к старому складу. Она весь день рыдала, разговаривала с Маргарет, в тысячный раз обсуждая случившееся: Лорен была права, Лорен была не права, Лорен совершила громадную ошибку, мама совершила громадную ошибку – и так без конца. Я спрятался у себя в комнате и натянул лыжную маску, чтобы приглушить голоса.
Все было как прежде, когда все ссорились, плакали и, хлопнув дверью, уходили из наших жизней. Как прежде, только хуже, потому что теперь Форман пытался проникнуть в мою голову, а мистер Монстр – выцарапаться оттуда. Я не знал, сколько еще может растягиваться эта пружина, прежде чем лопнуть. В голове у меня рождались планы: как выяснить, где живет Курт, как его обездвижить, как резать, медленно и вдумчиво, чтобы сделать как можно больнее. Я начал ходить по комнате, напевая приходившие в голову мелодии: старые песни, которые слушал отец, новые, которые слушала по утрам Брук, – что угодно, лишь бы занять мысли и увести их как можно дальше от смерти. Не помогало.
