Леди Джейн вместе со своим другом Стреймером затевает настоящее расследование, но тайн и противоречий становится только больше. О Джоунзе сама героиня говорит нечто весьма странное: «…мой незримый страж или, скорее, страж Беллз… Ему тысяча лет, и, боюсь, он очень болен». Невидимое, неясной природы создание обладает сильнейшим влиянием не только на слуг, но и на новую хозяйку, и внимательный читатель готических новелл уже вполне может догадаться, что здесь не обошлось без сверхъестественного, а слова про тысячу лет, употребленные, естественно, не в прямом смысле, оказываются ближе к истине, чем можно было предполагать. Мистер Джоунз упомянут в письме к одному из прежних владельцев (тому самому молодому человеку) от его жены, датированном… 1826 годом. Виконтесса, жертва алчности и легкомыслия своего мужа, пишет как будто из заточения, а Джоунз – ее тюремщик. Это живо напоминает сюжеты «романов тайны и ужаса» с их неизменными страдающими героинями, мрачными злодеями, тюрьмами и подземельями. Загвоздка в том, что основное действие новеллы отнесено в начало XX столетия, однако же зловещий персонаж «старинной» части по-прежнему активен и не то чтобы очень благодушен. Прошлое не потеряло силы воздействовать на настоящее – и это далеко не всегда безобидное «историческое наследие». Вот тут-то нам, а возможно, и леди Джейн вспомнится недобрый взгляд старого дома.
Проблематичные взаимоотношения прошлого и настоящего становятся темой и написанного Артуром Квиллер-Кучем рассказа «Мой дед Хенри Уотти», только решенного в парадоксально-комическом ключе и стилизованного под устную байку. Перед нами рыбацкая история, приправленная фирменным английским нонсенсом и снабженная соответствующим подзаголовком «шутка»: рассказчик на полном серьезе объявляет нелепицей очевиднейший из фактов, а именно что он приходится внуком отцу своего отца. А кому же еще, позвольте спросить? Услышав сие экстравагантное суждение, читатель, само собой, проникается желанием узнать, в чем дело (если, конечно, не считать повествователя безумцем), и получает… разъяснение, на свой лад абсолютно логичное, но, вообще говоря, еще более бредовое. Зато веселое, многоречивое, колоритное – это одна из тех новелл, в которых голос рассказчика буквально становится предметом изображения. Причем начинается-то все почти обыденно: Хендри Уотти спорит с другими рыбаками, что сможет в темноте дойти до весьма опасного места. Понятно, что для деда, «почти деда» и внука подробности рыбацкого быта и нравов и страшные рассказы о душах утопленников одинаково привычны и естественны, а рассказывает внук так подробно и убежденно, что читатель не сразу понимает: перед ним совершеннейшая фантасмагория в духе народных небылиц. Даже призрак Архелая Роуэтта ведет себя отнюдь не как привидения из романов – он «вытащил из-за щеки обломок трубки… вытряхнул из бороды рачка и говорит как ни в чем не бывало». Хендри пугается, а читатель – нет, ведь в этой истории даже падающие с неба по отдельности руки, ноги и голова вызывают скорее удивление и смех, чем ужас.
Путешествие храброго рыбака, однако, затянулось волею судеб без малого на год – почти как у Одиссея, только вот его Пенелопа, Мэри Полли, не дождалась своего милого и вышла за другого. Вот почему Хендри Уотти не стал дедом рассказчика, а его история получила вполне прозаическое завершение – незадачливый жених подрался со счастливым соперником. Но как же удивительные ночные приключения? Возможно, это был просто сон – а может, и нет, тут наверняка никак не скажешь, ведь услышали мы все это даже не от самого героя, а от того, кто и внуком-то ему не приходится.
