- Мы все порхаем над вами, когда любим, - отрезала я, - вы предлагаете мне себя и подталкиваете к Олегу. Как это понимать?
- Вы не должны бегать от него. Разочаруйтесь в нем, наконец, но не так, как сейчас - с обидой и сожалением, а за дело и с пользой для себя. Не в мужчинах, а в конкретном человеке! По-настоящему он изменил не тогда, когда вы застали их – физическая измена бывает случайностью и ее можно простить, если любишь. Но вы же моралистка? Но тогда вы должны понимать и то, что намного страшнее измена внутренняя. Он отдавал мне вас каждый раз, как мы заходили в лифт, трусливо молчал, пока его женщину раздевали глазами. Услышьте его куцую правду и решите, что перевесит для вас – плохое или хорошее в нем? Перестаньте страдать по нему – он того не стоит.
- Вы тоже, как выяснилось, вели себя далеко не идеально… в лифте. А я же моралистка и вряд ли изменюсь. Если вас это не устраивает, то тут без шансов, потому что меня с детства так… - запнулась я, принимая мелькнувшую мысль: - Вы что - о детях? Учиться терпимости ради них? Слушайте, вы видите во мне какого-то монстра!
- Нет, просто слишком категоричную женщину, которая не сможет построить с этим свое будущее, потому что просто не успеет. Подумайте об этом - вы умны, Алена.
- Умнее Елены?
- С этой минуты ее имя больше не будет звучать между нами, обещаю вам. Я давно уже люблю просто память о ней. Скорее всего, буду любить всегда, но это уже только память... благодарность за детей, за наши с ней годы - она заслужила. Идите, уже темнеет... и вот ваши бойлы, я прочитал инструкцию, – вздохнул он, протягивая мне пакет, а за моей спиной щелкнул блокиратор дверки.
- Я тоже могу быть неправ и могу ошибаться. Обдумайте то, что я сказал, и решайте уже сами… Я… понимаю, что у меня мало шансов и дело не в том, что вам пока не до новых отношений. Я сказал все это просто для того, чтобы вы знали обо мне. Какое-то время я буду ждать и не оставлю вас своим вниманием, но погружаться в вас с головой погожу. Это далеко не безопасно. Подумайте о возможности… нас с вами и дайте мне знать, но как-нибудь милосердно... по возможности, – тихо хмыкнул он, уже не глядя на меня.
Я не знала, что сказать на это – просто не представляла себе. Молча кивнула – видел он это или нет, и вышла из машины. Почему-то вспомнилось, что Олегу нравилось, как я это делаю. Он говорил, что красиво выйти из машины умеет в лучшем случае одна женщина из тысячи.
Машина тихо заурчала за моей спиной, скользнул по земле свет фар, прошелестели шины – он уехал. А я еще постояла над селом, что раскинулось внизу, даже в таком взъерошенном состоянии отмечая новую деталь пейзажа – тонкую белую полосу тумана по всей длине ручья. Остальное уже поглотили глубокие сумерки, почти ничего не было видно – домов, отсутствия церкви… Тихо пошла по прогретому за день асфальту вниз - навстречу вечерней прохладе.
В голове барахталось столько мыслей, что я не успевала связывать их между собой. Начать нужно было с чего-то одного – так я, значит, моралистка? Может быть, может быть… хотя моралисткой я, скорее, назвала бы нашу Дмитриевну - она всегда имеет единственно правильное – собственное мнение, навязывает свои взгляды и дико утомляет советами. А я, очевидно, моралистка-тихушница. Потому что предпочитаю иметь пускай и малочисленный, зато комфортный для себя круг общения. И умудрилась заполучить его, никого не обидев при этом. И да – на всех этих официальных встречах мне было откровенно паскудно, потому что там мне уделялось слишком много внимания. О причине могу только догадываться, и самооценку это не повышает. На рыбалке было лучше в разы!
