- Ты так хочешь.
- Я так хочу.
- Зачем вы обсуждали ее внешность?
- Он хотел понять не только меня, но и ее.
- Даже не поговорив с ней? Ну… тогда вы должны были говорить не только о внешности.
- Да. Она не любит готовить сложные блюда, да и не хочет – только из рыбы, а все остальное самое примитивное, как в ее семье. Я не мог допроситься даже простой пиццы. Но объяснил ему, что уже привык и даже рыбу полюбил – она вкусно готовит ее. И это все не важно – мелочь.
- Но ты вспомнил об этом и сказал ему. Что еще он спрашивал?
- Спросил, что нас связывает, кроме дома. Рыбалка. Ты знаешь, что это Алька приучила меня к рыбалке? На Дону она с ума по ней сходила, обеспечивала рыбой всю семью – еще ночью выходила на лодке и утром приносила домой то сома, то щуку, сазана или еще кучу разной мелочи - по сезону. Я втянулся после первого своего сома, небольшого – на двенадцать килограмм. И сейчас трачу на все эти прибамбасы – спининги, воблеры, сложные прикормки, съедобную резину и остальную хрень в разы больше, чем она. Рыбалка нас связывает, да. Но каким образом это поможет мне вернуть жену, он не объяснил.
- Но что-то же посоветовал? – осторожно поинтересовался друг.
- Осуществить ее мечту. Она хочет детей – я это знаю. Когда выяснилось, что я не могу их дать…
- Так это ты? Не она? – протянул Вардан, и потрясенно покачал головой, неловко отводя взгляд в сторону.
- Да, это я. Наверное, все думают, что она. Ходить и вслух опровергать это для каждого, кто так думает, было бы глупо, не считаешь? Но да - она жертва и принесла себя в жертву. А я всегда помню это и ценю, бл…ь! Все это время ценю и помню! Она думала какое-то время – решалась, притихла, потом съездила домой. Вернулась и сказала, что останемся вместе. Но она думала! И это я тоже помнил, и все время боялся, не понимая этого сам.
- А взять из детского дома?
- Она не предлагала, значит, не так уж сильно и хотела или тоже не знала – сможет полюбить чужого ребенка или нет? Ты же понимаешь, что это разные вещи? Он сказал, что это разная степень отчаянья. Она же здорова и может иметь их сама. Выносить, выкормить - все то, от чего они так прутся и что связывает потом. Зачем ей готовые, чужие? Он сказал, что сейчас Алена восприняла наш разрыв, как освобождение. Где-то там – глубоко в своем подсознании. И сейчас с каждой минутой уходит все то, что нас еще связывает – любовь, дом, постель, рыбалка… бл..ь, а больше ничего и нет! Она терпеть не могла всю остальную мою жизнь – моих друзей, знакомых, работу, эти приемы, встречи, потому что стеснялась своей задницы. И это внушил ей я! Он больной?!
- Тише! Не узнаю тебя. Держи себя в руках, - одернул его Вардан, - могут услышать дети.
- Да. Дети. Я привил ей этот комплекс неполноценности, я сделал это, боясь потерять ее. Сам втихаря гордиться ею и любовался, а она в это время стыдилась себя. Может, даже умирала от стыда, но шла со мной – для меня. Но я не особо верю в такое…
- Я тоже, - спокойно и весомо высказался Вардан, - может быть, твои слова и оставили какой-то след, но Алена женщина здравомыслящая и не такая уж внушаемая. Это просто его предположение, он ее не знает, даже не разговаривал с ней. У нее здоровая психика, а вот в крепости твоей я уже начинаю сомневаться. Он не все учел, не понял… может, потому и предупреждал, и настаивал на нескольких встречах. Ну, а в результате, несколько…
