***
Нина и Адрей совсем немного отъехали от городка в сторону Москвы и остановились на обочине в «кармане» у придорожного кафе. Нина заглушила машину и повернулась к Андрею. По её лицу текли слезы. Он схватил её в охапку и молча обнял.
Оба помнили день, который перевернул в их жизни абсолютно всё. К тому времени они общались с пару месяцев, но больше вскользь, по работе. Хотя даже на расстоянии той социальной пропасти, которая непреодолимо их разделяла, они испытывали едва уловимую симпатию друг к другу.
Всё изменилось в один день. Андрей зашел в кабинет к Ирине подписать пару документов. И вдруг застыл у мольберта.
– Адмиралтейство? – спросил он.
– Да, – кивнула Ирина.
– По памяти рисовали или по фото?
– По памяти, – ответила она. – Мне не надо смотреть фотографии, чтобы вспомнить все детали. Я закрываю глаза и вижу Питер. Невский, Ваську, Исакий, мосты, проспект Обуховской обороны… Как будто вчера там гуляла.
– Я не знал, что вы из Питера. Я там родился и жил до 17 лет – сразу после школы уехал в Москву учиться. Да так там и осел.
– Забавно, – Ирина взглянула на Андрея с неподдельным интересом. А я наоборот, в 17 приехала в Питер – и, собственно, тоже за этим. Правда, училась не тому, о чем мечтала.
Она задумалась, а Андрей всё разглядывал картину, узнавая в ней знакомый облик родного города.
– А о чем мечтали? – спросил, наконец, он. И вдруг сам же и ответил: – Нет, не говорите, я сам скажу. Мечтали бродить с этюдником по небольшим городкам и рисовать людей, церкви, дома, закаты, озера… Ускользающую красоту.
Он взглянул на неё и прочёл в её глазах желание слушать ещё и ещё.
– Когда смешиваешь краски на холсте – или даже на листе бумаги – и из пустоты получается новый живой мир, чувствуешь себя немножко Богом. Потому что создаешь из ничего красоту. Это непередаваемые чувства. И даже если просто рисуешь с натуры, какой-нибудь костёл в центре Европы, который простоял уже тысячу лет, и был сфотографирован миллион раз с тысячи разных ракурсов – всё равно создаешь новое. Потому что картины – это живое и тёплое искусство, которое всегда передаёт настроение художника. Ни одна картина не является механическим отпечатком местности. Это всегда новое произведение, даже если каждый день рисовать одно и тоже…
– Вы тоже художник? – удивилась Нина.
– Ну, художник громко сказано. Но я рисую. Правда только карандашом. Краски для меня пока роскошь. И я никогда не рисую по памяти. Мне нравится рисовать то, что я еще ни разу не видел. Я представляю, что однажды выйду и поеду путешествовать по всем тем местам, которые нарисовал исходя из своих представлений. В общем… мои рисунки – это для меня путеводитель по будущему.
– А покажете? – Нине вдруг стало интересно, что рисует этот скромный интеллигентный мужчина, с которым она до этого разговора и десяти слов не сказала.
– Хорошо, – он смущенно улыбнулся, и она вдруг увидела, что это совсем молодой парень, лет на пять всего старше, чем она сама.
С того дня у них появился общий секрет. Они обменивались мнениями, обсуждали картины, давали советы друг другу и иногда даже рисовали вместе. Нина начинала рисунок по памяти, а Андрей добавлял в него какие-то объекты совсем из другой местности. Получались совершенно необыкновенные пейзажи, которые удивляли всех, кто их видел.
До освобождения Андрея оставалось чуть больше полгода…
***
Когда и в какой момент они стали близки было неясно им самим. Это произошло неожиданно и настолько естественно, что оба восприняли эти новые отношения как подарок судьбы. Их роднило всё, и общий интерес к живописи только укреплял все те ниточки, которые тянулись от одной души к другой. Когда до освобождения Андрея осталось чуть меньше недели, Нина сама предложила ему уехать вместе.
