Мне бы в небо. Часть 3. Там, где нас не догонит ветер - страница 9



Вдруг мой голос оборвался рыданиями. Они были настолько сильны, что душили и не давали вдохнуть. Франц бросился ко мне, обнял мое дрожащее тело, а я все равно не могла успокоиться.

– Аврора, не плачь, пожалуйста. – Он старался утешить меня, но не находил нужных слов. – Извини, если я обидел тебя, только не плачь. Я не могу смотреть на твои слезы.


Мы лежали на узеньком диване, обнявшись, и нас связывало такое откровение, которое никогда прежде не ощущалось в нашем уединении. Мы первый раз говорили открыто, не стесняясь своих мыслей и чувств, не боясь задеть или огорчить друг друга, и это было самое лучшее успокоительное, в котором мы оба нуждались как никогда.

– Я понимаю, что если выйду за Гая, то никогда не буду счастлива, потому что не смогу простить себя. Я сделаю несчастным и его.

– И меня… – тихо сказал Франц.

– Но я не знаю, как сказать ему об этом… я не знаю, как признаться… Он меня не простит, возненавидит. Я боюсь за него. Франц, пойми, он так дорог мне. Ради него я готова на все, даже отказаться от тебя, потому что я не вправе быть счастливой, делая несчастным другого человека.

– Если бы мы с тобой встретились раньше…

– Но мы не встретились раньше. Жизнь поступила с нами совсем по-другому… Для чего? – Я смотрела на него глазами, полными сожаления. – Ты мне так нужен, Франц. Но мы должны прекратить это. Мне тяжело говорить, но я забуду тебя, я не могу жить во лжи… А ты забудь меня. Я уверена, ты еще встретишь свою мечту, а я всего лишь красивая история, которая приключилась с тобой.

– Не будь так в этом уверена. Но я больше ничего не скажу. Я понимаю, что не могу разлучить вас… Против меня многие годы отношений и пережитых чувств… Ты боишься за него и думаешь, что он не сможет без тебя. Хотя я не понимаю, почему. Мы все что-то теряем в жизни, видимо, он очень слабый человек, если не может отпустить то, что не хочет принадлежать ему. Не хочет ведь? – И он с улыбкой на бледных губах посмотрел на меня, словно заранее знал мой ответ.

– Мне только нужно знать, что ты разлюбишь меня, сделаешь все возможное для этого.

– Сумасшедшая, – он покачал головой, – как вообще можно такое просить. Да если бы я смог…

– Ты бы уже давно разлюбил?

– Нет. Я хочу любить тебя и страдать. Я всегда буду страдать, потому что всегда буду любить тебя.

– Франц… – я не смогла сдержать улыбки, его слова звучали так серьезно и так невероятно… – мне иногда кажется, что ты обожаешь страдать. Это так?

– Не знаю. Я просто хочу всегда помнить о тебе. Чтобы на протяжении всей жизни из моей памяти не стирались воспоминания, связанные с тобой. Я буду специально каждый вечер думать о тебе, смотреть твои фотографии, перечитывать сообщения, которые мы писали друг другу поздней ночью, и в которых было так много откровенности. Пусть ты не будешь моей, но те мгновения, в которых ты была со мной, уже никто не сможет отнять у меня. Ты ни с кем больше не будешь такой Ты моя навсегда, вот и все, что я хотел сказать.


Больше и не нужно было ничего говорить. Все последующие слова были бы лишними, потому что эти ранили слишком глубоко. Есть фразы, которые пронзают больнее ножа. Лезвие можно вынуть, и рана со временем затянется, а от слов излечиться невозможно, их следы остаются на душе и неподвластны времени. Они причиняют невыносимую боль долгие годы, а иногда и всю жизнь.


Слова Франца задели меня, как когда-то «Титаник» задел айсберг: бесповоротно и катастрофически. Они громко звенели в моей голове всю обратную дорогу до дома (мне не хотелось ехать к Луису, поэтому я попросила Франца отвезти меня домой). Я не попрощалась с ним, выбежала из машины, наивно веря, что это была наша последняя встреча. Мне хотелось скрыться от него навсегда.