Здесь пахнет сладкими духами и приторным алкоголем, присохшим к пластику.
Ещё шаг. В метре от меня стена танцующих. Люди как одно целое. Будто чудовище из жуткой сказки, со множеством щупалец-локтей, вздыбленной шерстью-волосами, дышащее сбивчиво, в унисон музыке-зову.
– Она у барной стойки, – голос Елисея в самое ухо. – Пасёт меня уже второй день.
– Может, у тебя просто появилась поклонница?
– Ну конечно! Это Ковалевский её подослал, я уверен, – Елисей чешет нос. – Что будем делать? Поговорить с ней?
– Не надо. Я её уже видел. Она из-за той статьи, про меня и Машу.
– Ага, студентка журфака, значит. Только я здесь при чём?
– Подожди меня за столиком.
Узкая дорожка вдоль танцпола. Подсветка голубая, почти белая. Передо мной уверенно вышагивает на шпильках официантка. В сгиб локтя упирает поднос, уставленный пустыми бокалами для мартини. В её форме есть что-то от костюмов БДСМщиков: много кожи, и голой, и искусственной.
Зал дробят лучи синтетически-красного. Похоже на лазеры в секретной комнате из американского блокбастера. Задеть – и сигнализация сработает. А если фантастика – срежет часть тела. Вокруг одной из красных линий, не совпадая с ритмом музыки, вытанцовывает девушка: медленно, осторожно, будто боится задеть луч. Я прослеживаю за его траекторией вверх. Источник проекции под самым потолком, шарообразный, с полукруглыми выступами, как подводная бомба.
У одной из стен подвешена клетка. Внутри девушка в чёрной водолазке с горлом, без рукавов, и в лосинах. Танцует хорошо, двигается соблазнительно. Чувственно. Но лицо такое обычное. Искусственное. Невыразительное. Не обратил бы внимания, если бы не отдавалась так страстно танцу.
Я нахожу пустоты на танцполе, и занимаю одну из них. Держусь в стороне от барной стойки. Наблюдаю издалека. Узкая поверхность стола украшена рядом бокалов. Такие же, как несла официантка на подносе. Только эти переполнены жидкостями. Переход цветов от нежно-розового к тёмно-бордовому, как запёкшаяся кровь.
Бармен обхватывает бутылку. Одно движение, скомканное, как иллюзионист, и над горлышком вспыхивает огонь. На фоне серой стены в крупный кирпич бутылка становится похожа на факел.
Она выпрямила кудри, зачесала волосы в высокий хвост. Выглядит настолько по-иному, что я бы мог и не узнать её. Дело не в чертах внешности. Манера держаться. Раньше ей хотелось казаться неприметной. Она прятала лицо за волосами. Изгибы тела за мешковатой одеждой. А сейчас, по сравнению с тем образом, она как обнажённая. Бесстрашно смотрит на придурка, который пытается её развести. Он делает к ней шаг. А за её спиной, вплотную к телу, барная стойка. Берёт злоба, что кто-то другой пытается загнать её в угол, а не я.
Он легонько касается её голой руки, ведёт своими липкими пальцами вверх, к её плечу. Она отстраняет его, упираясь маленькой ладонью в грудную клетку.
Моя добыча поворачивается ко мне спиной. Ей подают бокал с оранжевым напитком. Она продолжает стоять, не усаживаясь на высокий стул. В отличие от напористого мудака, который расположился так, что его колено упирается в её ногу. Она старается не обращать внимания на это назойливое насекомое. Повернула голову в противоположную от него сторону. Губы сомкнуты. Слегка вжимает щёки. Гоняет во рту коктейль. Напряжена. Посмотрела на танцпол. Кинула взгляд в мою сторону, скользнула мимо меня.
Девушка поправляет короткую кофту, растягивает собранную в складки ткань, закрывая голую поясницу. Я думал, она другая. С едва проступающими формами. Как Маша. Но здесь не намёки на женственность, а её полноценное воплощение. Спереди разглядеть не успел. Зато её задница, круглая, обтянутая тонкими лосинами, запомнится надолго. Она ещё так ножку одну на мысок поставила, согнула коленку. Неудивительно, что этот петух не может от неё оторваться. И его голова всё больше льнёт за взглядом. А теперь и руки. Он выдаёт усмешку, и что-то заявляя, щипает девушку за ягодицу.
