«Соня заболела, не сможет приехать». «У Сони выступление». «Соня с бабушкой в санатории».
Тысяча разных причин! Когда я понял, что Соня не хочет жить с нами, не хочет переезжать в наш дом? Наверное, когда опять стал случайным свидетелем разговора, не предназначенного для моих ушей.
- Инна, что опять? На тебе лица нет! Твоя бывшая свекровь переходит все границы! Вцепилась в ребенка, как пиявка! – возмущался отец.
- Тише, - уговаривала его мама. – Лука болеет, он дома.
- Он наверху. Нацепил наушники и рубится в какую-нибудь стрелялку, - буркнул отец.
Так оно и было, пока мне не приспичило спуститься за перекусом.
- Зинаида Михайловна души во внучке не чает, - вздохнула мама. – Но я все равно забрала бы Соню. Если бы она этого хотела…
- Она не хочет? Так тебе и сказала?
- Иногда мне кажется, что хочет. Но в итоге все же принимает сторону бабушки. «Я не поеду, здесь мне лучше». Филипп, я устала… я больше так не могу…
Мама опять плакала. А я понял, что Соня – обыкновенная эгоистка. Она выбирает то, что лучше ей, не думает о матери.
Не представляю, как можно не любить маму? Наша с Тохой родная мать умерла, едва мы родились. Няни менялись каждый год, а то и чаще. Но когда в нашей жизни появилась Инна, мы полюбили ее сразу и навсегда.
А Соня… отказалась от родной мамы.
И вот теперь, когда бабушки не стало, а на носу поступление в институт, Соня явилась! Да еще и на своих условиях. Нам нельзя говорить о том, что мы – сводные!
Она бесила меня весь день. Бесила даже тогда, когда я ее не видел. А уж эта выходка с Еленой Прекрасной…
Ленка просто вынесла мне мозг своими «хотелками»! Это подходит, это не подходит, тут играй тише, тут громче, а тут сделай паузу! Еще и провожать до корпуса заставила. Страшно ей, бедняжке, в темноте одной ходить!
С крыльца я спускаюсь злой, как черт. Отловить бы девицу, по недоразумению называющуюся сестрой, и…
В меня врезается кто-то, выскочив из-за кустов. Доли секунды хватает, чтобы понять – это Соня. Какая удача!
- Прости, - бормочет она и пытается удрать.
- Стоять!
Я хватаю ее за шиворот. За руку, оказывается, опасно. Эта ненормальная уже обвинила нас с Тохой чуть ли ни в избиении.
Соня вырывается, вязаная кофта тянется, но я держу крепко.
- Да отстань!
Она пытается лягнуть меня, однако и тут терпит неудачу. Она ловкая, видел я, как может сгруппироваться при падении. Но у меня реакция лучше.
- Послушай, принцесса…
Я разворачиваю ее к себе лицом и затыкаюсь, заметив слезы. Инстинкты срабатывают быстрее, чем хотелось бы.
- Кто? – грозно спрашиваю я. – Кто обидел?
Насколько проще было бы оберегать эту дурочку, если бы она позволила сказать всем, что она наша сестра! Да и плевать мне на ее запреты! Вот только мама просила…
- Я, - произносит Тоха, подходя к нам. – Я обидел.
- И чем же? – интересуюсь я.
- Правдой, - отвечает он.
Соня выглядит жалко. Из глаз текут слезы, взгляд она прячет, на щеках – лихорадочный румянец.
Вроде как-то неудобно ее отчитывать. Просто жаль. Все же девчонка, да еще и больная.
- Отпусти ее, - тихо просит Тоха.
Я и сам давно ослабил хватку, но Соня больше не рвется из моих рук. И не убегает, когда я ее отпускаю. Смотрит на нас исподлобья, губы дрожат.
Странно, что вокруг ни души. До отбоя еще часа два, а то и больше.
- Скажите сейчас, - вдруг требует она.
- Ты о чем? – спрашиваю я.
- Обо всем! Что не так? Что плохого я вам сделала?
Стукнула дверь. На крыльцо кто-то вышел.
