– Ну что, кататься будешь? – прерывает ход моих мыслей Толик.
– Конечно, буду!
Конюх ловко накидывает уздечку на голову жеребца, вставляет в конские зубы мундштук и подводит его к высокой скамье, стоящей у стены конюшни. По всей видимости, приготовленной специально для такой мелочи, как я. Залезаю на скамью и с легким трепетом перебираюсь Привету на спину. Восторг неописуемый! Конь прядает ушами, пытаясь понять, что от него сейчас потребуют.
– Но! – говорю я шепотом, крепко сжимая уздечку в руках. Привет постоял мгновение, словно подумав, выполнять ли команду, и легко пошел по тропинке. Мне казалось, что я так высоко, что если грохнусь, костей не соберешь, поэтому о том, чтобы ускорить лошадиный шаг, даже вопрос не стоял.
– Далеко не уезжай, – крикнул Толян. – Я запрягу Веселого и догоню.
Привет мерно ступал по дороге, изредка встряхивал гривой, отгоняя назойливых мух, и похлестывал себя по крупу длинным белым хвостом. Во истину, это был предел мальчишеских мечтаний! Сзади дробный топот. Мимо, высоко подбрасывая руки, проносится Толян на коричневом поджаром жеребце. Привет как-то подобрался и перешел на рысь, что привело меня в жуткий трепет, и не только от тряски. Со всей силы ухватился за гриву, чувствуя, что сползаю с лошадиной спины. Пытка продолжалась минут пять, показавшихся вечностью. Толян остановился и смиренно поджидал моего прибытия. Веселый, пользуясь передышкой, склонив голову к земле, хрумкал траву.
– Для начала нормально, – подбодрил меня приятель. – Дальше будет проще.
*****
Так я заболел лошадьми. Красивое, гордое, благородное животное, незаменимый помощник человека на протяжении тысячелетий совместного существования. Это сейчас, в эпоху автомобилей, он стал не нужен, и осталось их не так много по сравнению с тем, что было хотя бы сто лет назад. Благодарность человеческая коротка. По всей видимости, короче ничего нет. Стал не нужен, с глаз долой – из сердца вон. Человек разнообразен в своих проявлениях. Однообразность проявляется только в одном: непомерной жестокости и жадности.
С Приветом, похоже, мы подружились. Каждое утро, не успев проснуться, я летел к конюшне, неся за пазухой краюху хлеба. Увидев меня, он шел навстречу, приглушенно фыркал и тыкался бархатистым носом в мое плечо, как будто зная, что для него у меня припасен гостинец. Потом тихо пасся рядом. Я сидел на краю оврага и смотрел вдаль, удивляясь натуральной красоте раннего утра, песням птиц, немыслимым ароматам лугов и шорохам ореховой рощи.
Один раз выезжали с Толиком и компанией пацанов в ночное. Кони паслись в стороне, а мы сидели у костра, развлекая друг друга разнообразными страшилками про ведьм, упырей, утопленниц и всякую прочую нечисть. Мальчишки жались друг к другу, но внимательно слушали эти небылицы, живо реагируя на разнообразные звуки ночи. Я незаметно ушел к табуну, неся своему коню приготовленное угощение. От табуна отделилась большая тень и приблизилась ко мне. Привет фыркнул и, не отставая, пошагал следом за мной. Я чувствовал на своем плече его горячее дыхание. Взошла луна, несколько притушив свет бесчисленных созвездий, разметавшихся по ночному небосводу. Ночь, поле, я, конь и необозримая бескрайность мирозданья, вселяющая невольный трепет и неописуемый восторг. Я попытался привести в порядок спутанную гриву моего друга, сокрушаясь, что забыл приготовленный гребень.
