– А я, может, с серьёзными намерениями! – заносчиво сказал Коля. – Я, может быть, на тебя планы имею! Я, может быть, жениться на тебе хочу.
– Коля, ты только два месяца назад с первой женой развёлся. Зачем тебе опять жениться? Походи холостой, порадуйся жизни. А мне и так неплохо.
– Ковыряешься. Всё недотрогу из себя строишь. Ты что, думаешь, за тобой женихи в очередь будут становиться? У тебя что, деньги, таланты или красота неописуемая? Ты посмотри на себя в зеркало! Худая, как доска, ухватить не за что. Ты, может, ещё и родить не сможешь. Что-то я за все эти годы никого с тобой не видел! – разошёлся Латюшин. – Никто тебя замуж не позвал и уже не позовёт. А знаешь, почему? Потому что мужики сразу видят: была бы баба нормальная, она бы уже была с мужем и с дитём. А раз никто не позарился, значит, невелик подарок. Может, ты бесплодная, а может, фригидная. С чего цену набиваешь – непонятно. Ты уже залежалый товар.
Кровь бросила в лицо Арине, и она с трудом сдержалась, чтобы не ударить пьяного воздыхателя.
– Да я лучше одна всю жизнь буду, чем за такого урода, как ты, держаться! – взорвалась она.
– И будешь одна! И сдохнешь одна! Старая дева!
Арина рванула от него с полыхающим лицом и понеслась через сквер, не разбирая дороги, пока не влетела в Аллочку, покупающую мороженое.
– Что это с тобой? – удивилась она. – На тебе лица нет.
– Латюшин подкатывал. Предложение делал. Ненавижу, – выдохнула она в ярости. – Ишь ты, благотворитель выискался! Ничего собой не представляет, а корчит из себя прекрасного принца. Собрался облагодетельствовать меня своей персоной! А когда отказала, гадостей наговорил и старой девой обозвал.
– Было бы из-за чего расстраиваться, – хмыкнула Аллочка. – У Латюшина ни работы, ни квартиры, ни денег. Собственной жене и то не нужен. Он теперь алименты платить будет следующие четырнадцать лет, после развода ему комнату в общежитии дали – пока он ещё свою жизнь наладит! Пьяный постоянно.
– И с какой радости я должна на него кидаться? – воскликнула Арина в запале. – Потому что он последний холостяк в Краснознамённом?
– Я на таких мужиков как Латюшин даже не обижаюсь, – отмахнулась Аллочка. – Они для меня просто не существуют. А в целом, ты со своим языком поосторожнее. Понятно, что на кого попало бросаться не стоит, но, ты знаешь, в Краснознамённом выбор-то невелик. Если хочешь замуж выйти, может, придётся поумерить запросы.
В голосе Аллочки звучало сочувствие, которое совершенно не утешило Арину. «Уеду, – решила она для себя твёрдо. – Куда угодно. Будут мне ещё тыкать всякие».
– Езжай в Челябинск, – посоветовала Аллочка, словно читая её мысли. – Там тебя почти никто не знает. Скажешь: была замужем, развелась. Лучше выйти замуж да развестись – с кем не бывает? – чем старой девой слыть. По крайней мере, пересудов меньше. Маленький посёлок – гиблое дело. Я со школы сколько парней поменяла, пока замуж вышла. Старой девой меня не называли, зато гулящей девкой – постоянно.
Решение осело в сердце Арины, но на тот момент было ещё достаточно сырым. Куда ехать, она не придумала. Кроме Челябинска и Краснознамённого она ничего не знала. Мамина подруга звала в Казань, но, будучи русской, ехать в татарскую столицу Арине не хотелось. Мамина подруга уехала для того, чтобы её дочери сохранили язык и культуру и имели возможность выйти замуж за татар. Именно по этой причине Арине ехать туда не стоило, но доброй Зарине она об этом не говорила. Папина сестра жила в Ярославле. Арина была там несколько раз, и ей нравился этот старинный русский город, такой непохожий на уральские промышленные поселения, но остановиться у тётки было негде, и тогда смысла ехать в Ярославль не было. С таким же успехом можно было снимать квартиру и искать работу в любом крупном городе страны. Но ехать лишь бы ехать казалось бессмысленно.
