Но разве не этого я хотела?
Егор быстро скрывается в коридоре – пошел в душевую.
Мамочки, прикладываю ладони к щекам, чтобы хоть как-то себя остудить. Егор в душе… Зрелище не для слабонервных! Торс у него что надо, красивые кубики пресса, бицепсы…
Вспоминаю как летом мы ездили на речку с братом и его невестой, Ликой-клубникой… Егор катал нас на катере. Он шикарно смотрелся без майки и в шортах для плавания. Идеальный. И злой. Потому что я была не одна. Мне тогда еще показалось, что он меня ревновал. Было приятно, если бы… Нет, не буду вспоминать о плохом! Только о хорошем!
Новый год на носу!
Мы вместе!
Егор в душе и…мне мучительно хочется сейчас быть там с ним. Но если я туда пойду – мы сто процентов пропустим праздник, а я не хочу!
Сердце грохочет как большой барабан. Отмеривает оставшиеся минуты старого года в бешеном ритме «унцы-унцы».
Страшно.
И счастье топит. Обволакивает. Кружит.
- Готова проводить старый год?
Смущаюсь почему-то, Егор подает мне руку, помогая встать с ковра. В его руке бокал.
Он пожирает глазами мои обнаженные плечи – накидку я сняла…
- Прости, это обычный тоник, чего я не продумал, так это шампанского. Есть только детское.
- Детское?
- Ага, купил для нашей Пушинки. – Пушинка, это Полина, моя племяшка, дочь Алекса.
- Значит, залп в честь Нового года будет?
- А как же?
Беру бокал с пузырящимся горьким тоником.
- Варя, давай оставим все плохое в прошлом? Я… я много думал, и…
Вздрагиваю от неприятного воя. Да чтоб тебя! Таймер!
- Это что?
- Десять минут. Скоро речь президента. Сейчас я включу просмотр на телефоне. А то пропустим куранты.
- Погоди, мы хотели… за все плохое?
- За плохое не стоит. Пусть остается в прошлом. Я хочу, чтобы ты была счастлива, Варя.
- И я… я тоже хочу… что бы ты…
Забавно выходит, мы смеемся, глотаем горький шипучий тоник. Он смотрит на мои губы…
Нет, нет! Еще не время, еще…
Егор настраивает телефон – главный телевизионный канал «Россия», пока еще безумие новогоднего огонька, блестки, мишура, непонятно какая песня, но это и не важно, у нас звук на минимум.
- Варя…
- Если не поедим сейчас, то целый год будем голодные. – улыбаюсь, протягивая ложку оливье.
- Я капец какой голодный, Варь…- облизывается, как огромный кот, который вот-вот дорвется до сметаны.
Мамочки!
Запихиваю ему в рот тарталетку. И себе.
- У тебя ведь нет аллергии на икру?
Боже… смотрю как меняется его лицо, округляются глаза, он хватается за горло…
Господи!
И ржет как конь! Нет, это нормально? Все-таки права моя мама, которая иногда тихонько говорит мен, что мужчины не взрослеют, и то, что у них есть мозг – не доказано.
Идиот! Это не смешно! Надуваю губы обиженно, отворачиваюсь.
- Варь, ну ты что?
- Хватит издеваться!
- Это я издеваюсь? Это ты издеваешься! Ты, маленькая ведьма!
Он хватает меня, опрокидывает, со звоном куда-то улетает мой бокал…
Я на шкуре, Егор на мне. Снова разряд двести двадцать. Искрит. Будоражит.
Его руки везде, губы, огонь желания по венам. Мой стон.
- Егор…
Мне страшно. И хорошо. И страшно. Я в раю. Я должна была ему сказать. Я…
- Варька, с ума схожу, ты такая… нереальная моя, волшебная, сладкая девочка! Если бы ты знала, как давно я…
Ох, если бы ты знал, как давно я…
- Егор…- выстанываю, чувствуя его пальцы на сокровенном, я к нему на всех парах, подаюсь вперед, чтобы было удобно.
- Охренеть, какая…
Он спускается ниже, целуя сквозь тонкое кружево, опаляя жаром. Он везде. Он там. Губы на коленке, выше, кромка чулка, наконец – кожа.
