Как только ноги начали более-менее отзываться на попытки пошевелить ими, Первый взгромоздился на кровать. По мере обретения чувствительности пришла и тупая боль в правом бедре, настойчиво избитом пару минут назад.
«Ничему жизнь не учит», – с досадой констатировал юноша, вновь припомнив своё предыдущее пробуждение в палате. Неудивительно, если там теперь синяк той же формы и размера, что и раньше.
Встав на подгибающихся ногах, Первый сделал несколько неуверенных шагов к окну, качаясь и рискуя рухнуть набок. Однако ему всё же удалось достичь цели и ухватиться за широкий белый подоконник.
Не успев разглядеть картину за окном, он зажмурился и сделал глубокий вдох. Может, это и глупо, но ему надо приготовиться. Первый должен принять как данность, что картина, которую он сейчас увидит – отражение реальности, какой бы она ни была.
Это мир – такой, как есть. Именно отсюда он когда-то сбежал, скрывшись в собственных иллюзиях. А теперь ему нужно снова принять это место и научиться здесь жить.
Легче сказать, чем сделать. Если он променял этот мир на все те ужасы, с которыми пришлось столкнуться в собственном сознании, то насколько же здесь должно быть паршиво? Облегчение приносит только мысль, что пути назад уже нет. Точку невозврата Первый прошёл ещё в тот момент, когда шагнул в последний портал.
«Поэтому, вперёд!»
Резко распахнув глаза и невольно задержав дыхание, он уставился на панораму дневного города. Первый сразу же заметил безоблачное голубое небо, которое пересекает клинообразный косяк птиц, названия которых он не помнит.
Опустив взгляд ниже, юноша видит типичную (наверное) картину для любого мегаполиса: проезжающие в относительно плотном потоке автомобили, ступающие по тротуару и пешеходным переходам люди, прошмыгнувшая возле ограждения больницы кошка.
И всё это под гармонично накладывающиеся друг на друга звуки движения, работы и жизни, что сливаются в единый непрерывный гул. Хотя, может, «гармонично» и не совсем верное определение для этого шума. Но у Первого возникло устойчивое ощущение, что он видел и слышал это едва ли не всю свою жизнь.
А ещё юноша осознал, что вся эта картина оказывает на него успокаивающее действие. Но оно и не удивительно – всё лучше, чем унылый серый пейзаж безлюдного города, окутанного туманом, в котором притаились жуткие чудовища.
Жаль только, что здесь тоже не видно горизонта – его перекрывают нескончаемые нагромождения многоэтажек.
Неизвестно, сколько Первый проторчал у окна, завороженно разглядывая практически статичную панораму, но в какой-то момент ноги заныли от усталости. Видимо, это с непривычки после долгой лёжки. А может и потому, что он постоянно напряжён, невольно готовясь к тому, что вот сейчас вылезет какая-нибудь уродливая хищная дрянь, и хрупкая иллюзия мирной жизни разлетится вдребезги.
Несмотря на тревожные ожидания, всё так и осталось на своих местах. Поэтому юноша с чувством глубокого удовлетворения отошёл от окна и сел на край кровати.
Однако, не просидев и нескольких секунд, Первый вскочил и подошёл к двери уборной. Заглянув внутрь, ткнул на кнопку выключателя и уставился в зеркало на стене напротив.
«Всё, как и раньше», – с улыбкой отметил он, разглядывая стройного молодого человека лет восемнадцати с большими голубыми глазами, мягкими чертами лица и пшеничного цвета волосами, что свисают прямыми прядями до уровня рта.
