И. Сталин в работе 1951 г. «Экономические проблемы социализма в СССР» [17] определяет социализм не через господство государственной или частной собственности, не через наличие рынка или плана, а через цель, на которую направлено данное общество (в чьих интересах?). Капитализм – такой строй, который обеспечивает максимизацию прибыли держателям капитала. Социализм – такой строй, который направлен на «максимальное удовлетворение постоянно растущих материальных и культурных потребностей членов общества». Он понял, что идеология – это не функция от производительных сил и производственных отношений, не «надстройка» (по-русски – чердак?), а нередко главный двигатель истории. В эпоху информационного общества в этом трудно сомневаться. Человек живет в двух мирах. Исторический материализм был великим прорывом в науке об обществе. Но он недостаточен. Необходимо дополнить его историческим идеализмом.
Идеологический поворот к соединению социализма с национализмом начался с речи Сталина на XIX съезде партии (1952 г.). Вот цитата из этой речи: «Раньше буржуазия считалась главой нации, она отстаивала права и независимость нации, ставя их «превыше всего». Теперь не осталось и следа от «национального принципа». Теперь буржуазия продает права и независимость нации за доллары. Знамя национальной независимости и национального суверенитета выброшено за борт. Нет сомнения, что это знамя придется поднять вам, представителям коммунистических и демократических партий, и понести его вперед, если хотите быть патриотами своей страны, если хотите стать руководящей силой нации. Его некому больше поднять». Одной из целей публикации статьи Сталина «Марксизм и вопросы языкознания», по-видимому, было выдвижение нации (и языка как ее фундаментальной опоры) в ранг факторов, не менее важных для истории, чем факторы экономические и политические, к которым влиятельная часть марксистской науки пыталась свести весь исторический анализ. Категория нации, очевидно, не сводима к ним.
Этот поворот в идеологии можно рассматривать как развитие марксизма-ленинизма. Но можно и как отказ от марксизма и ленинизма. Именно так интерпретирует установку Сталина в последние годы жизни А. Елисеев [14, с. 372]: «Марксизм-ленинизм не может считаться идеологической основой партии, фигура Ленина, нигилиста и разрушителя, должна уступить место фигуре Сталина – творца, созидателя новой, великой державы. Генералиссимус начинает кампанию по постепенной дискредитации Ленина». С этим нельзя согласиться. Сталин именно в силу подчеркиваемой А. Елисеевым установки на сохранение духовно-идеологического единства народа не мог идти на такой радикальный поворот. Он прекрасно осознавал, что именно Ленин подготовил идеологическую базу для такого единства в незападной России, объявив о необходимости союза рабочего класса и крестьянства. Крестьянство превращалось из мелкой буржуазии, противника рабочего класса – в его друга и соратника по классовой борьбе.
Сталин уже в 20-е годы серьезно развивает важнейший тезис, сформированный Лениным, о возможности двигаться к социализму путем его построения в отдельно взятой стране. Этот тезис оказывается не только отражающим политические реальности текущего момента, но как показывает духовный подъем следующих десятилетий, отвечающим историческим традициям и, если хотите, глубинным культурным и «цивилизационным кодам» народа. Сталин отчетливо осознавал недостаточность того идеологического «эликсира», который был заложен в коммунистических идеалах, для выполнения народом его тяжелейшей мессианской задачи. И понимал, что необходимо их соединение с национализмом и духовными богатствами, накопленными предками.
