Во всяком случае, в словах: то скажет, что хочет прочитать Библию, то – что в каждом человеке есть что-то хорошее…
…Мы помолчали секунд восемь.
Для меня – мало, для нее, как оказалось, – много.
И она перебила наше молчание:
– Сколько вам лет?
– Для разумной жизни я слишком молодой, а для молоденьких девушек – я уже старый.
– Да какой же вы старый? – в ее голосе прозвучала не порожденка цивилизации – лесть, а куда более древнее чувство – удивление.
И это было самой большой лестью для меня:
– Дело в том, девочка, что у любого возраста есть и своя молодость, и своя старость.
– Я сейчас угадаю – сколько вам лет? – сказала она, но игра в угадайку не входила в мои планы; и я остановил поток мысли моей новой знакомой:
– Не гадай.
Мне – пятьдесят пять, – Я не собирался ее удивлять; просто мне действительно не хотелось, чтобы девочка ломала голову.
Тем более что в датах всегда есть что-то непонятное для меня.
Я, например, до сих пор не знаю – какая дата важнее: рождения или смерти?
– Пятьдесят пять?! – Девушка была явно потрясена свалившейся на нее цифрой:
– Это – когда же мне столько будет?!! – В этом вопросе знак вопроса явно был окружен восклицаниями – словно речь шла не о пятидесяти пяти годах, а о пятидесяти пяти веках.
И я вернул девушку в нынешнее столетие.
В эру, которая называется новой:
– Когда – уверенность в том, что приобрел жизненный опыт, окажется в прошлом, а попытки формировать взгляды на жизнь – все еще в будущем.
– А какое будущее у вас? – В вопросе Златы не было ничего неожиданного, но я подзадумался:
– Не знаю.
– И вас это не расстраивает?
– Нет.
Но меня утешает одна надежда, – сознался я; и девушка уточнила мое представление о сознании:
– Какая?
– Надежда на то, что у моего будущего окажется вполне приличное прошлое…
– … Мы тут как-то встречались с одноклассниками и говорили о том, какими мы будем в зрелом возрасте, – сказала девушка; и я, оценив ее слово «зрелый», деликатно заменившее слово «старость», уточнил:
– И где вы встречались с одноклассниками?
– Как – где? В кафе.
– Так вот, зрелость – это когда одноклассников чаще встречаешь не в кафе, а в поликлинике…
– …Вы так много жили и, наверное, много чего помните? – Девушке явно хотелось сделать мне комплимент, но ее личное человеческое лицемерие, видимо, еще не натренировало ее формы общения:
– У вас наверняка хорошая память.
Я отозвался микстом из кивка и улыбки.
Не говорить же мне ей было, что в моем возрасте если еще помнишь, что у тебя склероз, значит, с твоей памятью все нормально…
– …Скажите, а в вашем возрасте еще есть любовь? – После разговора о моем возрасте ее вопрос о любви был естественным.
Впрочем, вопрос о любви естественен после любого разговора.
И даже – до.
– Да, – ответил я, – Только в вашем возрасте цена любви – восемнадцать прожитых лет, а в нашем – пятьдесят.
Наша любовь ценнее.
– Почему?
– Потому что наша любовь взрослее.
И мы лучше знаем ей цену.
– Какой вы умный, – девушка отступила на пол маленького шага, словно стараясь осмотреть мой ум со стороны:
– Вы таким стали с возрастом?
Куда мне до вас.
На ее слова я просто улыбнулся, и эта улыбка стала ответом:
– Не бывает такого возраста, в который нельзя было бы умнеть, – сказал я правду.
Впрочем, я сказал ей не всю правду.
Я не сказал девушке, что, как бы человек умен ни был, своей возможностью сделать глупость он всегда сможет воспользоваться.
Да и вообще, мы страна, в которой иногда глупо быть умным…
