– Да.
– Почему?
– Потому что умный человек – это персонаж вымышленный.
– Вот вы – умный; возможно, потому мне с вами интересно.
– Возможно, – вздохнул я. – Только помни, что ум – это довольно однообразная вещь.
Разнообразной бывает только глупость.
– А я думала, что умный – каждый, кто умеет смотреть на себя со стороны. – После этих ее слов моя серьезность по отношению к ней выросла, как растет рыба, пойманная в прошлом году.
Хотя она и добавила:
– А глупым человеком быть плохо. – И я ответил:
– Зато – именно для человека естественно.
– Почему?
– Потому что глупость – свойство человеческое.
Я ни разу не слышал о том, чтобы кто-то посчитал глупым еще какое-нибудь животное.
Мы помолчали совсем недолго, и девушка вновь приватизировала инициативу:
– Вот мы – молодые, и нам простительно.
А что – старые люди не делают глупостей? – спросила она; и в ее голосе прозвучал поколенческий вызов.
И, хотя я не считаю себя таким уж старым, мне пришлось отдуваться за все поколение ее родителей:
– Делают.
Просто старые люди делают старые глупости, а молодые – новые.
Того, что если существует неправильные решения, то пытливый человеческий ум к ним непременно рано или поздно придет в любом возрасте – девушке я говорить не стал.
Видимо, я еще недостаточно стар, чтобы делиться с поколением моих потомков всем своим личным опытом…
…Один раз я разговаривал с кандидатом в депутаты от нелиберальной и недемократической партии. И он постоянно говорил то, что первым делом стремятся сказать глупые об умных и последним делом вынуждены говорить умные о глупых – объявлял тех, кто был с ним не согласен, дураками…
– …А ваша жена мне секир-башка не сделает, если увидит меня голой? – И в ответ на этот вопрос девушки, я вздохнул:
– В настоящий, а также и текущий момент твоей секирбашковатеризацией заниматься некому.
Сейчас жены у меня нет.
И тогда Злата продемонстрировала мне, что своими вопросами она может быть ошарашивателем, потому что я мог ожидать от нее любого вопроса, кроме того, который она удивленно задала:
– Ни одной?!..
– …Ладно. Во сколько мне приехать к вам? – спросила Злата тоном, не позволяющим сомневаться в том, что она хоть и приняла решение, но так и не уверилась в том, что это решение правильно.
Я всегда любил работать по утрам и встаю рано.
Потому я сказал:
– Чем раньше – тем лучше, – еще не догадываясь о том, что произношу довольно опрометчивые слова.
– Так, может, мне приехать с вечера?..
…Этот простой, заданный в шутку вопрос заставил меня задуматься совсем не шутейно: что бы мне пришлось делать, если бы эта девчонка вошла в мою судьбу и задержалась бы в ней не как гость, а как хозяин?
Дело в том, что это создание из поколения, расположившегося где-то посредине между моими детьми и внуками, за несколько минут поместилось в мою жизнь, причем совсем не длиннющими ногами, а тем, что важнее любых ног – своими взглядами на жизнь, которой я никогда не жил.
Тем, что мне захотелось жить не моей, а ее жизнью.
Ее представления о мире делали мой мир менее предсказуемым, а значит, более интересным.
Во всяком случае, стоящим того, чтобы им заинтересоваться.
Снова и снова.
А она как будто угадала мои мысли:
– Не переживайте, Петр Александрович.
Это все потому, что ноги у нас растут из головы…
– …Ладно. Я приду завтра.
А вы сегодня ничего не делайте и постарайтесь хорошенько выспаться.
– Хорошо, – согласился я. – Ты сегодня тоже – ничего не делай и хорошенько выспись.
