– Что у нас тут? – услышала голос дока Питерса и схватилась за ворот, как будто неосознанно, делая вид, что он душит меня, а на самом деле выуживая крошечные ампулы.
– Шла и упала, – сообщил Верде. – Вообще-то бледной выглядела уже несколько дней.
Дальше все понеслось в нарастающем темпе. Холодная жесткая кушетка под сканером, забор крови, громыхающий командный голос Тюссана, требующий немедленной постановки диагноза, вердикт Питерса – острое токсическое поражение организма. Снова капитан, пытающийся вытрясти из меня, чем я отравилась и зачем, и неожиданно властный окрик Питерса, вынудивший оставить меня в покое. Шею обжигает несколькими инъекциями. Компенсатор. Все, на чем сконцентрировалось мое сознание – это как не разжать кулак с бактерией, но вдруг стала забывать, в какой она руке, и поэтому судорожно стискивала оба. Едва задвинулась с тихим шипением непрозрачная дверь аппарата, с усилием потянула кисть из фиксатора, благо они тут для того, чтобы просто удерживать пострадавшего на месте, а не ради полного лишения подвижности, да и пот, сплошь покрывающий тело, сработал как смазка. Конечно, находясь внутри, я не могла добраться непосредственно до блока управления. Но протянув руку вверх, легко дотягивалась до крошечных индикаторов, напрямую с ним связанных. Думаю, этого вполне будет достаточно. Подавать голос сразу я боялась, потому что не знала, будут ли как-то мои действия отражаться снаружи. Бороться с наступлением принудительного сна, автоматически запускающегося с включением программы, было невыносимо тяжело, но, как говорил капитан, нет невыполнимого, есть недостаточно усилий.
– Оператор София Старостина! – как можно тише произнесла я. – Приостановление запущенной программы и отключение внешнего управления блоком!
Насколько я помнила, повторного подтверждения по ДНК для каждого конкретного аппарата не требовалось, но я была совсем не уверена, что он верно опознает мою заплетающуюся речь. Ответа не последовало. Сердце зашлось в паническом грохоте, проясняя ненадолго мозг и придавая больше сил. Как можно тверже я повторила команду. Одновременно сломав почти все ногти, я выцарапала покрытие с индикатора, похожее на жесткую резину, и, запихнув туда ампулу, вставила на место, нажав до желанного хруста.
– Опознана София Старостина, – раздался наконец мелодичный механический голос. – Внешнее управление блоком отключено. Внимание, приостановка уже действующей программы лечения сейчас неприемлема. Возможно внезапное наступление токсического шока с последующей комой и смертью.
– Тогда давай все сделаем побыстрее, – пробормотала я.
– Команда не корректна. Сформулируйте по-другому, пожалуйста!
– Приостановление действующей программы для внесения дополнений, – хотелось бы сказать, что я отчеканила, но, скорее, промямлила.
– Принято.
– Сброс введенных прежде Софией Старостиной расширенных настроек и возвращение к исходным.
– Принято. – Спасибо, спасибо за это всем высшим силам, какими бы они ни были.
– Возобновление запущенной лечебной программы с дополнением!
Сознание совсем-совсем уже уплывало, но пока отключаться было нельзя. Для верности вторую ампулу раздавила об обратную сторону внутренней рабочей площадки, на которой лежала, позволяя просыпаться в недра Компенсатора.
– Суть дополнений?
– Не открывать блок после окончания лечения до исчезновения ментальных побочных эффектов! Не указывать на внешнем табло информацию об окончании процесса лечения до полного выполнения данной программы!
