Модница Люсьенка или У каждого своя изюминка - страница 6

И что удивительно ее перестали звать Люсьенкой. В один миг она для всех сделалась Людмилой, а после института – Людмилой Владимировной (или ЛВ). Но человек не может полностью закрыться от мира, даже обрубив почти все концы. Отдушина необходима. И такой отдушиной для Людмилы стали танцы. На третьем курсе начала она посещать танцкласс. Навыки имелись и хорошие – с детства Люсеньку сопровождала физкультура и спорт – тело было гибкое тренированное – красивое сильное тело. И потянулось оно к музыке – тягучей, с всполохами страсти, расслабляющей, заставляющей забывать невзгоды – к танцу надежды одиноких морских скитальцев, пытающихся на суше поймать свою удачу, одним словом, к аргентинскому танго.

Через полгода и постоянный партнер у нее объявился – высокий брюнет в маске, закрывающий почти все лицо. Подошел, представился «Мистером Иксом», сказал, что на лице большой ожог и пугать людей он не хочет, а танцевать ноги сами просятся и усидеть дома нет никакой возможности. Только жена, к сожалению, его интересувлечение не разделяет. К Людмиле же подошел, потому как увидел в ней серьезную девушку, а не финтифлюшку и предложил стать товарищами и партнерами по танцам. Говорил незнакомец красиво, изысканно говорил. Когда же во время танца стал читать стихи на испанском у Людмилы мелькнула мысль, – как бы не потеряться во всем этом великолепии. Но порыв холодного ветра, прилетевший в открытую форточку, привел в чувство, – парень честный, сразу обозначил рамки – его тело, как и ее просит движений под музыку – значит просто получай удовольствие, а все остальное оставь для другого. В танцклассе Людмиле было хорошо. Вместе с музыкой она уносилась под теплое солнце далекой страны и была благодарна тому уголку планеты, на котором зародился этот удивительный танец.

Партнеры менялись, но танцуя с «Мистером Иксом» она ощущала дружеское плечо и была очень благодарна за это незнакомцу в маске. Поддержка приходила по двум направлениям: лирическому – стихи разных народов мира в оригинале; и юмористическому – шутки, анекдоты, остроты, комплементы. Людмила это очень ценила и границ, обозначенных «Иксом», не нарушала, скорее их свято берегла и ни с кем из женского пола его не обсуждала – врала, – жалко парня, у него лицо всё обожжено, в шрамах – копит деньги на операцию, в танцклассе же просто расслабляется – на том разговоры и прекращались.

Через год «Мистер Икс» пропал на три месяца. Людмила места себе не находила – поняла, что очень сблизилась с этим человеком, хотя ровным счетом ничего о нем не знала. Когда же он объявился, вида не подала, расспрашивать ни о чем не стала, заговорила так, как будто расстались вчера. И все пошло по-прежнему. Но так продолжалось пока длилась учеба в институте. Когда же ЛВ начала работать и обзавелась своей фирмой, посещение танцкласса стали редки – раз в месяц, а потом и раз в квартал. Но когда бы она не приходила, обязательно встречала «Мистера Икса»: он появлялся или минут через сорок после ее прихода, или уже был в зале – танцевал и смешил очередную дамочку. Но ЛВ было все равно. За много лет она научилась воспринимать «Икса» как брата и принимать его таким, каков он был.

Перед «посиделками» однокурсников приснился ЛВ необычный сон: за явью ее встретил красавец-мужчина средних лет, очень похожий на дедушку и рассказал занятную историю.

Я твой пращур и при жизни звался Игнат Савельевич Косагривов. Был хорош собой, да при деньгах. От женского пола отбоя не было. Но долго искал ту единственную, чтобы по сердцу пришлась. Нашел и всю жизнь счастлив был. Только родилась у нас одна-единственная дочка, правда выросла писанной красавицей. Но девка что, замуж вышла, в другую семью перешла и простипрощай родительское гнездо. А у меня и капиталец, и дело. И очень мне хотелось свою фамилию сохранить, да чтобы наследники дело продолжили. Поговорил я с дочерью, узнал, нет ли у нее сердечного друга – 17 лет уже Дуничке исполнилось. По опыту своему знал – отдавать замуж против воли – последнее дело – желал я добра своей единственной доченьке, счастливой ее хотел видеть. Но у Дуняши сердечко было свободно.