Помощница по хозяйству не заявила назидательно, как он предполагал, «Я же говорила», кашлянула, вроде бы даже смущённо, протянула, делая неуверенные паузы:
— Ну-у… я думаю… она так одевается и ведёт себя, потому что боится… ну-у… что с ней, как и с её матерью может случиться.
— И что с её матерью? — критично поинтересовался Дымов.
— Да мы с ней, пока в магазине были, разговорились. Вряд ли она всё это выдумала, — начала Юля по-прежнему неуверенно, но потом всё равно выложила, о чём узнала.
Подобного Дымов, конечно, не ожидал, но где гарантии, что это действительно не выдумано. Да любой мыльный сериал посмотри по телевизору, там и похлеще истории встречаются. Как раз именно для того, чтобы слезу вышибить. А на жалости легче всего играть. Всем же приятно создавать вид, какие они добросердечные, сочувствующие и трепетные.
— И где её мать сейчас?
Юля тоже говорила и выглядела довольно сдержанно, хотя обычно на такие вещи она гораздо экспрессивней реагировала, переживала, будто за своё.
— Бэлла сказала, умерла. Сколько-то лет назад. Из-за передоза. Откачать не успели. Но она с ними не жила, моталась непонятно где, непонятно с кем. Мать в смысле. А они даже не сразу узнали.
Прежде всего Дымов почувствовал раздражение — вот то самое ощущение, будто его специально на эмоции разводили, давили на самое чувствительное.
— Ну и что теперь? Я её жалеть обязан? В положение войти? Раз она настолько бедная-несчастная, пусть бухает по-чёрному, ворует и тунеядствует? Может, мне пристыдиться ещё, что я ей об этом прямо сказал, а не проникся?
— Да я ничего такого не имела в виду, — миролюбиво заверила помощница по хозяйству. — Просто предположила, почему она… такая.
— Ну да, — произнёс Дымов, только чтобы хоть что-то сказать, и дальше, уже автоматическое: — Спасибо. — Он поднялся из-за стола. — Я сегодня дома. По крайней мере, в ближайшее время.
Он специально разгрузил этот день, чтобы наконец-то заняться документами, в том числе и на тендер, а потом встретиться с Валаевым. Он ведь для того ему вчера и звонил, хотел договориться о встрече, но сейчас надобность в ней отпала, потому как всё, что Руслан мог сказать, Дымов уже знал, и ещё раз выслушивать его разумные выкладки и советы не собирался. А в офис ехать не обязательно, там работа давно чётко налажена, и без него справятся.
Хотя вроде он ещё что-то планировал? Ах да, салон. Звучит, конечно странно. Но когда-то давно он назвал бы это просто — сходить в парикмахерскую.
Волосы отросли, и пора привести стрижку в порядок. Его нынешний статус кое к чему да обязывает. Можно выглядеть и небрежно, но так, чтобы люди понимали — эта небрежность создана специально.
Поднявшись на второй этаж, Дымов поначалу отправился прямиком к себе, но, проходя мимо двери гостевой спальни, внезапно притормозил, ухватился за ручку, нажал. Надо же проверить, что там теперь творится.
Ну, вполне ожидаемо — не совсем уж кавардак, но и далеко не порядок. Тоже небрежность, но не тщательно продуманная, а чистая импровизация. Кровать, конечно, не заправлена, вещи лежат где попало, а кофр — и правда на столе.
12. Глава 12
Дымов криво усмехнулся, подошёл, расстегнул молнию, откинул крышку и убедился — камера на месте. Всё на месте.
Могла бы тогда и сказать, раз так. Он бы поверил, просто в слова, не требуя доказательств.
Он вынул фотоаппарат, включил, потом нажал кнопку просмотра. Если Дымов и снимал сам, но максимум пару кадров, исключительно, чтобы заценить, но сейчас их было больше, ненамного, но больше, и подобное он бы точно не стал фотографировать.
