Он шел почти не останавливаясь много часов, которые слились в один бесконечный и яркий миг. Была легкая усталость, но она не слишком беспокоила Хранителя. Иногда он вспоминал о том, сколько миль прошел, и практически заставлял себя сделать небольшую остановку. Поначалу это было странно: не уставать от долгой дороги, не чувствовать напряжения в мышцах, несмотря на то, что никогда прежде ему не приходилось так много двигаться. Он не ощущал ни голода, ни жажды, ни боли, хотя всегда был уверен, что, если вдруг попадает в мир живых, сможет ощутить и все особенности живого организма. Чем больше он об этом думал, тем более очевидной становилась истина: он мертв.
Прежде он не задумывался о том, из какого мира его призвали в Склеп на Границе, из мира живых или мира мертвых, или это его первая и единственная жизнь. Странно и немного грустно было понимать это. После стольких лет оказаться, наконец, в мире живых, но не ощутить себя живым в полной мере. Хоть он и похож на человека, но никогда не станет одним из них.
Тень ведь такая же. Эта мысль внушила некоторую… уверенность, чувство, что он не один в целом мире. И даже гордость. Подобно героям прошлого, Избранным, его останки сохранили и предоставили ему возможность жить даже после смерти. Жить или существовать. Но сути это не меняет: он не мертв полностью, не растворился, не исчез, или что там еще происходит с душами в Безвременьи. Святейшие вернули его, а он, возможно, предал их.
Пока Хранитель не был занят разглядыванием пейзажей, мысли попеременно обращались то к Склепу, то к Тени. Когда же впервые в его жизни опустились сумерки, он осознал, насколько сильно устал от солнца, от ярких цветов, от постоянного шума. Такое разнообразие красок мира не могло не восхищать, но его было слишком много. Все это приносило гораздо большую усталость, чем многочасовая ходьба. И поэтому с приходом сумерек улучшилось его восприятие мира и общее состояние. Серость была привычной и такой успокаивающей.
Ночь не беспокоила Хранителя. Как оказалось, в темноте он видел почти так же хорошо, как и днем, и при этом ощущал себя гораздо комфортнее. Мир под луной больше походил на Грань, и Хранитель впервые задумался о том, что скучает по Склепу.
Остановившись на ночной привал, он улегся на прохладную шершавую траву и долго глядел в небо. Звезды напоминали ему о Тени и о том, как он решил поделиться с ней своей маленькой мечтой, такой незначительной, но в то же время очень личной. Ночное небо оказалось гораздо красивее, чем можно было представить. Не слишком яркое, не обжигающее, как день, но далекое и бездонное. Непостижимое.
Хранитель надеялся, что и Тень вспоминает о нем, когда смотрит в небо.
За три дня он так и не встретил ни одного человека. Это было странно, так как дорога не показалась ему заброшенной. Повсюду были следы ног, копыт и колес, полоса пыльной травы разделяла две параллельные бурые линии колеи. Но кроме этой дороги – никаких признаков человеческого присутствия в здешних краях.
Хранитель шел сквозь лес, разделенный дорогой на две половинки, и думал о том, что было бы неплохо встретить кого-нибудь и спросить, где они находятся. У него была карта, но она пока оставалась бесполезной. Конечно, существовал еще вариант, что поселения за много лет исчезнут, передвинутся или возьмут новые названия. Однако, как показывает история, в империи редко происходят перемены.
