Женщина вытерла передником слезы и обожгла обиженным взглядом.
– Вот как вы заговорили, сирра? – Это что, Кэти раньше даже служанке отпор дать не смела? – Теперь вижу, истинно говорят: девушка, утратившая чистоту, теряет и свою душу тоже.
Нет, ссориться с единственным человеком, который так или иначе здесь проявляет заботу обо мне, не стоит.
– Мори, – сказала горько, – мне и так плохо. А тут ты еще…
– Бедная моя госпожа, – тут же растаяв, запричитала женщина. – Как же это случилось? Как такое вообще могло произойти? Неужто забыли все, о чем с рождения неустанно твердила вам покойная матушка? Даже я, простая нара, ее слова накрепко запомнила. А уж вы-то едва говорить научились, а уже, так смешно картавя, старательно повторяли вслед за нею строки из «Наставления для благородных дев происхождения высокого».
Тут лицо Мори преисполнилось важности, глаза одухотворенно засияли. И она торжественным речитативом продекламировала, явно цитируя:
– Много даров ниспослано благородной деве небесами: скромность, благоразумие, усердие, послушание. Но лишь два из них поистине величайшие: девственность – чистота телесная и целомудрие – чистота духовная. Как самые драгоценные из камней в золотой оправе, сияют Девство и Чистота, окруженные почтением, и нет слаще подарка для законного мужа или господина, чем дева, их сохранившая. Только деве невинной и чистой дано будет одеяние брачное. Лишь она примет знак принадлежности из рук господина своего. Взойдя на ложе законное, с почтением поднесет девство сговоренному супругу или хозяину своему. С чистотой же вовек не расстанется, до конца жизни, как величайшее сокровище беречь станет. Дева же, по своей воле отдавшая невинность на ложе незаконном, – да станет Нечистой! Погаснет светильник ее, и провалится она во тьму, на радость Проклятой, презираемая и отверженная всеми. Ибо как напор смерча огненного невозможно потушить, так душа девы, чистоту утратившей, вовек неисцелима!
Ой, мамочки! Это в какое же мракобесие меня вляпаться-то угораздило. И чем это мне грозит? Чистоту Кэти, полагаю, автоматически утратила, добровольно отдавшись сиятельному… Как это там Мори сказала?.. А, вот: «на ложе незаконном». И теперь я – моральный урод, вылечить меня нельзя, и судьба моя – быть гонимой, оплеванной всеми. Если не похуже что-нибудь.
Надеюсь, хоть пожелание «провалиться во тьму» – несерьезно, а исключительно для придания значимости и выразительности использовано. Или для запугивания, чтоб девам о глупостях думать неповадно было.
«По камням раскаленным, по пропастям бездонным, по топям, по зыбям мечись, крутись, чтобы не было мира, сна, ночи, дня. Лишь печаль, тоска, мрак и тьма!» – тут же с готовностью откликнулась ставшая внезапно просто-таки феноменальной память.
Ну что тут скажешь?
От всей души спасибо тебе, дорогая Альфииса! Удружила.
Ладно, я ни о чем не знала, но Катэль-то как могла пойти на такое? Ведь сама заявилась в спальню к пьяному мужику – вот еще вопрос: как-то он очень удачно пьяным в решающий момент оказался, и согласие дала тоже добровольно, что было быстренько запротоколировано неким артефактом.
Покосилась на тоненький золотой ободок, простенький и невзрачный, загадочно поблескивающий на среднем пальце правой руки. Других украшений на мне не было. Судя по всему, это и есть пресловутое родовое кольцо.
Попробовала снять – не получилось. Вздохнула. Погладила пальцем: теплое.
