– Но о том, что Бабченко в холле тебе что-то шепнул, знал только я, – заметил Кувшинов. – Что именно он тебе говорил, я не расслышал, но видел, что вы шепчетесь. Помню, меня это еще немного рассердило, и я тебя спросил, когда ты собираешься вернуться в гостиную. Больше никто не видел, что вы разговариваете. Выходит, это я убийца? Я хотел, чтобы ваш разговор не состоялся? Но это же абсурд!
– В оперативной работе нельзя исключать никакие версии, – ответил Гуров. – И слово «абсурд» мы не используем. Но в данный момент тебя, Костя, никто не обвиняет – я тебе это уже говорил. Бабченко мог кому-то еще проговориться, что хочет мне что-то сообщить. Например… например, нашей милой Татьяне. – Он повернулся в сторону кухарки, которая при этих словах пришла в растерянность. – Я за эти дни заметил несколько сцен, когда вы с погибшим беседовали, думая, что вас никто не видит, и сделал вывод, что вы с ним не просто коллеги по работе, что вас связывает нечто большее. Ведь так?
– Вообще-то это никого не касается, – заявила кухарка. – Это было наше с Борей личное дело.
– Я и не сомневаюсь, что это было ваше личное дело. Я только хочу сказать, что вы были близким ему человеком, и он мог с вами делиться некоторыми своими наблюдениями. Ведь делился?
– Кое-что говорил, это так, – призналась кухарка.
– Этого достаточно, – сказал Гуров. – Теперь перейдем к главному. Я собрал вас вместе за тем, чтобы определить: кто из вас выходил из гостиной за то время, пока не было света. Именно этот человек, скорее всего, и убил механика.
– Но мне кажется, никто не выходил, – заговорил Саенко. – Я, во всяком случае, этого не слышал.
– Ты, Сережа, все-таки не сова, чтобы все слышать, – заметила на это Настя. – А мне вот в какой-то момент почудились вроде бы чьи-то шаги.
– Вот, я тоже слышал чьи-то осторожные шаги, – кивнул Лев. – Вопрос – чьи? Ну, себя я из списка подозреваемых, с вашего разрешения, исключу. И Павла Петровича Кривобокова тоже. А также я сразу исключу Костю.
– Это, конечно, правильно, – сказал Виталий. – Но все же интересно, почему вы так уверенно исключаете папу из числа подозреваемых?
– Потому что, услышав эти шаги, я сразу спросил Константина, не он ли вышел. Помните, какой ответ я получил? Костя стал надо мной издеваться, предложил отвести в постель… Значит, он находился в комнате.
– Тогда, может, это Ирина Валерьевна ходила? – внезапно предположила Таня.
– Татьяна, как ты можешь?! – воскликнула хозяйка усадьбы. – Значит, по-твоему, это я убила Бориса?
– Я все могу! – парировала Татьяна. – У меня дорогого мне человека убили, и я хочу знать, кто это сделал. Не меньше вас хочу. – Эти слова она произнесла, повернувшись к Гурову. – А вы, Ирина Валерьевна, Бориса за человека не считали. Да и меня тоже. Всегда его презирали.
– Понимаю, – кивнул Гуров. – Однако из-за презрения не убивают. Кроме того, Ирина Валерьевна так же не могла быть убийцей, как и ее муж.
– А это почему? – поинтересовался Саенко.
– Потому что, когда Костя стал надо мной подшучивать, раздался смех. Первой рассмеялась Настя, потом Лена, Ксения и Ирина Валерьевна. Я хорошо это запомнил. Значит, они тоже были в это время в комнате.
– Тогда что же получается? – заключил Виталий. – Остаемся только мы с Сергеем. Но я…
– Ты как приземлился на стул, так уже и встать не мог, – заметила его жена.
– Хотя и порывался совершить какой-нибудь подвиг, – поддержала ее Ксения. – Виталий сидел слева от меня, и я все время слышала, как он сопит и что-то бормочет.
