Центральная часть города с современными многоэтажными зданиями, фонтанами и коммерческими магазинами, заваленными мишурным китайским товаром, осталась позади. Появились дома помельче, попроще, потом и они кончились, и «Дамас» покатил по улицам и улочкам с одноэтажными частными домами. Пахло пылью, солнцем и персиками. Здесь, на окраине города, деревьев с этими плодами было изобилие.
На пересечении улиц машина свернула вправо и поехала вниз по улочке с тряской дорогой. У дома номер 243 с разросшимися в палисаднике кустами смородины Саид притормозил. Шатохин вылез из машины и подошел к невысоким деревянным воротам, закрытым на замок. Такой же замок висел и на дверях веранды. Старая рыжая дворняга, единственный обитатель усадьбы Серебряковой, гавкнув для приличия пару раз, скрылась в будке и оттуда глухо зарычала. «Вернется ли в дом твоя хозяйка?» – невесело подумал майор, достал сигареты и закурил.
Появление на тихой улочке милицейской машины не прошло незамеченным. С противоположной стороны улицы из дома наискосок вышел человек в шароварах, клетчатой рубахе и не спеша направился в сторону милиционера. Это был крепкий старик с окладистой бородой и умными живыми глазами. Подойдя к майору, протянул для пожатия широкую мозолистую ладонь.
– С утра вас поджидаю, – сказал он и представился: – Чугунов Семен Павлович, брат Серебряковой.
Рука у старика была сильная, рукопожатие крепкое, из чего Шатохин заключил, что Чугунов обладает железным характером.
– Юрий Иванович Шатохин, – назвался майор. – Старший следователь. Буду заниматься расследованием ограбления и нанесения тяжких телесных повреждений вашей сестре. Где мы можем побеседовать?
– Пойдемте ко мне домой, там и поговорим! И вы пойдемте! – предложил Чугунов Саиду. – Чай будем пить.
Рахматов вышел из машины размять ноги. Он пожал старику руку и вежливо отказался:
– Спасибо, отец, чай я уже пил. Вы идите, а я на свежем воздухе в тенечке посижу.
– Как знаете. – Старик повернулся и походкой уверенного в себе человека направился к дому.
Шатохин отправился за ним. Во дворе в конце длинной аккуратной дорожки из бетона, по краям которой росли астры, старик придержал за ошейник огромного волкодава, и майор благополучно проскочил мимо него на веранду. Его здесь ждали – у окна был накрыт стол. На нем чайник, чашки, вазочки с вареньем, медом, масло, горка блинов на тарелке и темное домашнее вино в графине. Стоявшая у порога хозяйка – сухая старуха в темно-синем крепдешиновом платье в мелкий горошек – отступила в глубь веранды, приветливо кивая:
– Проходите, пожалуйста, садитесь. Мы вас давно ждем. Думаем, должен же кто-то из милиции приехать, насчет Клавдии поговорить. Счастье, что золовка осталась жива.
У старухи было аристократическое, чуть надменное лицо. Очевидно, в молодости она была писаной красавицей и немало ребят сохли по ней. Но поведать об этом могла лишь сама Чугунова. Да разве признается? Муж-то у нее, кажется, собственник. До сих пор вон ревниво оберегает свое сокровище от мужских взглядов.
Майор Нине Сергеевне понравился сразу. Представительный мужик, видать, серьезный, деловой. Такой быстро во всем разберется. Бандитов надо поймать, а то мало ли каких дел они еще натворить могут. Да и образа вернуть надо. Священные реликвии они. Рассчитывая задобрить милиционера, чтобы он, значит, лучше свой долг выполнял, наивная баба Нина и накрыла стол, к которому усердно приглашала Шатохина.
