Провожать Пашу я отправилась вместе с его родителями. Дядя Демид гордо похлопывал сына по плечу, а мы с тетей Мариной жалобно шмыгали, обмахивались сотовыми телефонами и старались не разреветься, как и полагается железным леди.
– Ну все. Жди меня. Поняла? – сурово наказал Пашка, глядя на меня обеспокоенно.
– Да поняла я все, – пробормотала рассерженно. Последние недели он только и повторял: «Жди, жди, жди», и к этому моменту я уже подустала клясться в верности и преданности. И, чтобы сменить тему, поинтересовалась: – А Настя где?
– Мы расстались, – ответил Славин безразлично.
– Как? – удивилась я и тут же рассердилась. – Она не захотела тебя ждать?
– Я не захотел.
– Почему?
– А зачем? – пожал он плечами. – Она будет меня ждать год, а я потом должен что?.. Жениться на ней? Нет уж. Я к такому точно не готов.
– А я, значит, «жди»?! – возмутилась из вредности.
– А ты, значит, «жди», – подтвердил он и крепко обнял меня.
12. 10. Оскорбительные поцелуи
Мою жизнь будто поставили на паузу. Причем события в ней продолжали происходить: я трудилась на дядю Демида в «Строймире», встречалась с Яной, ездила с мамой по магазинам, ругалась с братом, – но все они будто проходили мимо. Я очень скучала. Жила от звонка до звонка. Вечерами, когда Пашка назначал мне созвон, бросала все, бежала домой и боялась отойти от телефона, чтобы не пропустить сеанс связи.
Паше тетя Марина не раз предлагала «откосить», купить, прикинуться полумертвым, но тот уперся: «Хочу и пойду», да еще и дядя Демид его поддерживал. И даже мои агрессивные настроения не убедили Славина в обратном, не то что слезы Насти. Все-таки он уехал служить в дальние дали, на другой конец страны, практически на границу.
Я же осталась дома. И мне ничего не оставалось, кроме как ждать. Девчонки моего возраста ждали из армии парней. Я же ждала лучшего друга. Даже сказать о таком было стыдно. Наша привязанность друг к другу и раньше казалась мне чрезмерной и странной, но в этот период она особенно обострилась. Ладно, себя я могла оправдать все еще таившейся глубоко в сердце любовью к Славину, но чем он объяснял то, что в первую очередь звонил мне, а не родителям, я и представить не могла. Паша тоже скучал, я это чувствовала, и мне становилось еще более странно. Если бы, например, Яна уехала в другой город, я бы так убиваться по ней точно не стала.
Ненормальная у нас была дружба, неправильная. Слишком сильная, слишком зависимая, слишком выжигающая.
За год отсутствия Славина и моего полного погружения в работу я таки дослужилась до ведущего экономиста и съехала от родителей на съемное жилье. Обзавелась белоснежной ласковой кошкой по имени Киса и перед сном поглощала бульварные романчики один за другим. Режим ожидания был включен.
И в один прекрасный день я дождалась.
Он вернулся. Выскочил из автобуса, и я его не узнала. Да и он меня тоже. Мы стояли практически друг напротив друга и оглядывались, пока тетя Марина не позвала его. Он изменился. И даже не внешне, а внутренне. От него исходила другая энергетика. Мужская, подавляющая, властная, агрессивная. Движения его стали резкими, разворот плеч, кажется, еще больше увеличился, мускулов прибавилось, взгляд стал жестче. Это был уже не ребенок, это был мужчина.
Я отправляла в армию Пашку, а она вернула мне Павла.
При встрече собиралась броситься ему в объятья и заобнимать до смерти, но при виде этого изменившегося Славина резко передумала. Потому что теперь он понравился мне еще больше и я испытала смущение от встречи, будто школьница на первом свидании.
