Мои дороги в поисках любви. И у мужчин бывает сердце - страница 36

Ответ я нашел в исторических романах Дмитрия Балашова, который нарисовал очень яркие и по-своему привлекательные образы и москвичей, и тверичей. Князья Московские выглядели как осторожные и кропотливые собиратели земель и строители новой Руси, тверичи – как харизматичные и немного авантюрные воины-романтики. И те, и другие по-своему любили Русь и были готовы умереть за нее. Терпеливые москвичи умели ждать. Тверичи хотели все и сразу. Пусть даже ценой союза с врагами. А цена имела значение. Так считал писатель. Я с ним согласен. Стратегия московских князей в исторической перспективе оказалась более продуктивной и созидательной. Но это не умаляет исповеднического героизма князей Тверских. Такова наша история – история Святой Руси. Ею можно и нужно гордиться.

Кашин был некогда центром удельного княжества. Этот маленький живописный городок еще хранит следы былого величия. Здесь более десятка храмов и три монастыря, лежащие, правда, в руинах. Одно радует – восстановление потихоньку идет. До XVIII века почти вся Русь была деревянная и горела часто. А еще приходили захватчики, жгли и громили ее. А она поднималась и снова отстраивалась. И становилась еще краше. И в этот раз тоже отстроится.

20 июля

От Кашина до Бежецка чуть больше часа. В конечный пункт нашего маршрута мы прибыли в семь вечера. Нас уже ждали. Вся большая семья моего младшего дяди в составе десяти человек собралась за большим накрытым столом в охотничьем домике, чтобы отпраздновать мой день рождения.

На меня вдруг нахлынули воспоминания далекого детства, когда была еще жива бабушка, и мы все собирались в ее старом деревенском доме. Человек 15–20. И всем как-то хватало места: кому в комнате рядом с печкой, кому в сенях, кому на душистом сеновале в сарае. И оказалось, что наша дружная семья никуда не делась. Она была здесь, со мной. Это я делся. Затерялся где-то в своей суматошной столичной жизни. А теперь вернулся. И был очень рад этому. И все вокруг были рады.

Бежецк расположен в живописном месте слиянии двух рек, Мологи и Остречины. Здесь до сих пор много старой застройки, и, по-моему, вообще нет ни одного здания выше пяти этажей, да и этих-то каменных домов немного. На старых дореволюционных фотографиях город очень узнаваем. Разве что почти не осталось храмов, украшавших своими куполами и колокольнями облик любого русского города. Из пяти монастырей сохранился один. А в остальном будто ничего и не изменилось. Те же бездорожье и распутица, ямы да ухабы.

Хотя нет. Была разница. Некогда многолюдные деревни в округе опустели, покосившиеся дома с заколоченными окнами вросли в землю, а на полях вместо пшеницы и льна нахально топорщился борщевик, достигая высотой до двух с лишним метров. Этот вездесущий ядовитый сорняк напоминал мне рисунки хвощей и плаунов из книг о доисторическом мире юрского периода. Я ловил себя на мысли о возвращении в какое-то ужасное и совсем не мое прошлое. От ветряной мельницы, которой когда-то владел мой прадед, осталось несколько кусков гнилой древесины, и кое-где валялись ненужные никому битые кирпичи от фундамента коровника, где всю жизнь проработала дояркой моя бабушка. Такой суровой реальностью очень трудно было оживить картины моего детства. И все же они оживали. В кругу моей бежецкой семьи. Несмотря ни на что.

Ощущение от дня рождения осталось очень светлым. И хорошо, что он прошел не на море, где-то в чужой стране, а на моей исторической родине среди родных мне людей. Даже созерцание того, во что превратились места моего детства, навевало не столько уныние и тоску, сколько пробуждало разные идеи – нельзя ли это как-то благоустроить с высоты моего нынешнего, хоть и небольшого, но все-таки небезуспешного предпринимательского опыта. Бежецк – древний и живописный город, вокруг удивительная природа, леса, озера, грибы и ягоды, рыба и охотничьи угодья. Здесь можно организовать интересный экологический и культурный отдых. Забегая вперед, скажу, что ровно через год эти идеи начнут претворяться в жизнь. А пока я возвращался в Москву, переполненный неожиданными впечатлениями. И они очень грели мне душу.