Мои друзья медведи - страница 8

Из двери палатки изредка выглядывали смешные мордочки, с любопытством водили глазами и тут же исчезали обратно – ни один из медвежат так и не решился выйти наружу. Как только я принес молоко, Тоша и Катя самостоятельно пососали из тугой соски, а с Яшкой пришлось повозиться. Усевшись с ним рядом, я осторожно вставлял ему соску в рот, но медвежонок тут же поворачивал голову набок – и соска выпадала. Я вновь аккуратно вставлял ее обратно. Яшка, как заводная игрушка, медленно поворачивал голову в другую сторону – и соска опять выпадала. Так продолжалось несколько минут. Я уже совсем отчаялся его покормить, как вдруг он засосал быстро-быстро. Уши его при каждом глотке нервно вздрагивали, морда вытянулась, немигающие, округлившиеся глаза остановились, весь он напрягся, и только черный нос нетерпеливо шевелился из стороны в сторону. Так же неожиданно, как и начал, он бросил сосать и замер. Но теперь-то я знал, что его можно накормить!

Еще долго Яшка сосал плохо. Это был очень худой медвежонок – мешочек с костями. Первые дни он отсиживался где-то в уголке палатки, предпочитал одиночество. Тоша с Катей проявляли активность, деловито обследовали палатку, часто затевали игру. Уже с первого кормления, как только медвежата забирали соску в рот и начинали сосать, они издавали характерные ритмичные звуки «…ер-ер-ер-ер-ер-ер-ер…». Такие звуки медвежата издают, когда сосут медведицу. Значит, они приняли искусственное питание. После еды малыши быстро засыпали. Было интересно наблюдать, как только что шаливший медвежонок поворачивался на живот или на бок и мгновенно засыпал, как будто выключателем щелкнул! Дневной сон редко продолжался дольше 40 минут. Проснувшиеся малыши часто играли. Игра эта была веселая, но неумелая —"они тыкались носами друг в друга, толкались лапами и тут же расходились. Палатку они обходили постоянно, внимательно обследовали утлы, спальный мешок, лежавший моток веревки и все завязки на двери.

Прошло уже больше суток после того, как я принес медвежат, но они еще ни разу не опорожнились, Я заглядывал во все закоулки палатки, в складки спального мешка, в моток веревки и ничего не находил. Я делал им положенный массаж, регулярно протирал анальную часть тела ваткой, слушал, бурчат ли животики. Животики бурчали, лужицы были, а фекалий не было. Они появились через двое суток – небольшие колбаски грязно-зеленого цвета, причем одновременно у всех троих, чему я был бесконечно рад.

В хлопотах прошло два дня. Снегу было еще много, и я все раздумывал над тем, как такие маленькие медвежата – вес каждого едва достигал двух с половиной килограммов – могут следовать за матерью по лесу. Дело в том, что малыши должны идти точно следом за матерью. Если медведица пойдет по снегу, они неминуемо провалятся в лунки ее следов. Крепкие насты, способные выдержать вес медведя в здешних местах, – явление редкое. По-видимому, по этой причине семья покидает берлогу, когда в лесу появляются обширные проталины, однако и в эту пору малышам нужно быть достаточно физически подготовленными, чтобы преодолевать лужи, валежник и другие бесчисленные препятствия, которых в лесу так много. Вскоре медвежата рассеяли все мои сомнения, преподав урок истинного мужества.

Была вторая половина дня. Солнце щедро светило, а с юга подул слабый, но ровный, плотный, напоенный теплом ветер. Снег таял на глазах. Под ним показалась вода. Белый, искристый, подернутый блестящей корочкой наст превратился в мокрый грязно-серый снег, рассыпающийся от легкого прикосновения на ледяные крупинки. В лесу появился особый запах, какой бывает только весной, когда еще не лопнули почки, но деревья уже прогрелись, и кисловатая прель старой осиновой коры смешалась с тонким ароматом разогретой еловой смолы. Упругий ветер шевелил повислые веточки берез, толкал в лицо мягкими волнами.